Тонкая темная линия - Тэми Хоуг

И где, черт побери, Ренар?

Прислонившись головой к окну, Анни с трудом боролась с приступами тошноты. Долл завела мотор, и «Кадиллак» рванулся вперед.

Они пересекли улицу Франции на квартал выше места праздничного гулянья. Яркие краски и свет еще долго сияли, постепенно удаляясь, потом исчезли. Анни чуть слышно застонала, когда машина свернула направо. Поворот вызвал у нее новый приступ головокружения. Она гадала, каким же ядом воспользовался Маркус, есть ли противоядие, смогут ли эти заторможенные идиоты из лаборатории в больнице Милосердия разобраться с этой отравой раньше, чем она умрет страшной, мучительной смертью.

Анни приказала себе не паниковать. Маркус не мог предвидеть события этого вечера. Он не предполагал, что Анни его отвергнет. Если он просто следовал своему плану, то, возможно, собирался лишь чуть припугнуть ее, чтобы потом можно было предложить утешение. Так он действовал всегда.

Деловой квартал сменился жилыми домами. Небольшие чистенькие домики, перед многими из которых стояли самодельные алтари Борогодице. Старые ванны на резных лапах были разрезаны пополам и перевернуты, образовывая гроты для статуэток Пресвятой Девы.

По расчетам Анни, они уже скоро должны приехать в больницу.

– Я благодарна вам, миссис Ренар, – язык плохо слушался Анни, она говорила невнятно. – Я позвоню шерифу из больницы. Он приедет и заберет вас. Вы правильно сделали, что пришли ко мне.

– Я знаю. Я должна была это сделать. Я не могла допустить, чтобы так продолжалось и дальше, – ответила Долл. – Маркус просто помешался на вас. На вас, женщине, которая хочет отнять у меня сына и отправить его в тюрьму. Я не могу этого допустить. Мои мальчики – это все, что у меня есть. – Она повернулась к Анни и взглянула ей прямо в глаза как раз в тот момент, когда они проезжали мимо поворота к больнице Милосердия. При свете приборной доски ненависть красным отблеском полыхнула в ее глазах. – Никто никогда не отнимет у меня моих мальчиков!

«Это моя дорога в ад», – звучало в голове Анни.

Город остался у них за спиной, а впереди расстилался затон, угольно-черный, огромный, неприветливый, приют дикой природы, где жестокая смерть стала привычной рутиной. Хищники охотились за своими жертвами, и это был бесконечный кровавый, круг, и никто из оставшихся в живых не оплакивал наименее удачливых собратьев. Выживал сильнейший.

Никогда в жизни Анни не чувствовала себя такой слабой. Волнами подступала тошнота. Головокружение не прекращалось. Она как-то странно воспринимала реальность. Ей казалось, что звуки доносятся откуда-то издалека. Окружающий мир казался расплывчатым и зыбким. Она догадалась, что ей подсыпали в кофе какое-то сильнодействующее лекарство.

Анни попыталась сосредоточить взгляд на фигуре женщины, сидевшей за рулем машины. Долл Ренар выглядела какой-то удлиненной и истощенной, словно была сделала из соломинок. Но Анни напомнила самой себе, что Долл на самом деле моложе, чем выглядит, сильнее, чем кажется. И она убийца. Хрупкая, небрежно одетая женщина – это всего лишь личина, как и усыпанная блестками полумаска, лежащая теперь на сиденье между ними.

– В-вы убили Памелу? – недоверчиво спросила Анни, представив себе кошмарные картины места происшествия. Она почти сразу же отвергла мысль о том, что такое могла совершить женщина. Женщины так не убивают – грубо, жестоко, с ненавистью к себе подобным.

– Эта шлюха получила по заслугам, – горько ответила Долл. – Мужчины бегали за ней, как кобели за течной сучкой.

– Господи, – выдохнула Анни. – Но вы должны были понимать, что все подозрения падут на Маркуса. – Слова по-прежнему давались ей с трудом.

– Но Маркус ее не убивал, – резонно возразила Долл. – Он не виноват, по крайней мере в убийстве. Я видела, что он просто с ума сошел из-за нее, – в голосе миссис Ренар слышалось презрение. – Точно так же, как из-за этой Ингрэм. Маркус вбивает все эти фантазии себе в голову, и их оттуда ничем не вышибешь. Я пыталась. Я старалась заставить эту Бишон остановить его. Но Маркус не мог поверить, что его дорогая Памела решит обратиться в суд. Ее страх словно еще больше привлекал его к ней.

– Эт-то вы… угрожали Памеле?

– Иначе она бы отняла у меня Маркуса.

Значит, это Долл искромсала ножом Памелу, распяла и изуродовала ее. Чтобы положить конец одержимости, из-за которой внимание ее сына не принадлежало больше только ей одной.

– Я понимала, что полиция, разумеется, станет его допрашивать, – продолжала Долл. – Это было его наказанием за то, что он хотел предать меня. Я надеялась, что это станет для него хорошим уроком.

Анни попыталась проглотить застрявший в горле комок. Ее рефлексы ослабели. Очень медленно она попыталась поднять правую руку, стараясь кончиками пальцев нащупать рукоятку револьвера. Но оружия не оказалось в кобуре. Наверняка Долл вытащила его, когда «помогала» Анни сесть в машину, заботливо пристегивая ее ремнем безопасности на пассажирском сиденье.

Она взглянула в зеркало заднего вида, надеясь вопреки здравому смыслу, что за «Кадиллаком» кто-нибудь едет, но за ними была только чернота ночи, а перед ними расстилалось болото. Удобное место, чтобы утопить труп.

Наркотик продолжал действовать, Анни все больше теряла над собой контроль.

– К-как вы з-заманили Памелу… в д-дом? – спросила она, заставляя мозг работать. Ей не спастись, если она потеряет сознание, и никто не придет ей на помощь. Она немного подвинула правую руку, пытаясь незаметно отстегнуть ремень.

– Все оказалось до смешного просто. Я позвонила ей под вымышленным именем и попросила показать мне дом. – Долл самодовольно улыбнулась. – Алчная сучонка. Она хотела иметь все – деньги, красоту, мужчин. Она бы отняла у меня сына, а ведь он ей даже не был нужен.

Действительно просто, один телефонный звонок. Памела даже не засомневалась ни на минуту и поехала показать пожилой женщине дом в отдаленном районе. Фуркейд был прав с самого начала. Следы, логика, все вело к Рена-рам. Только он не сообразил, к кому из них. Никому даже в голову не пришло подозревать взбалмошную, капризную, чудаковатую, скандальную мать Маркуса.

«И вот теперь эта женщина собирается убить меня». Эта мысль кружилась в голове Анни словно циклон. Ей казалось, что она видит строки приговора, висящие в воздухе. Она просто обязана что-то предпринять. И побыстрее. Пока наркотик не парализует ее полностью.

– И ты ничем не лучше, – заметила Долл. – Маркус хочет тебя. Он не видит в тебе врага. Я пыталась заставить тебя остановить его. Точно так же, как я это проделала с этой Бишон.

– В-вы б-были в машине в т-ту н-ночь… Вы приходили ко мне домой… – Фрагменты головоломки наконец-то встали на свои места. Они поднимались из глубин ее затуманенного наркотиком мозга, плавали на поверхности, пробиваясь сквозь клейкий, удушливый, пропитанный кровью дурман. – Н-но как вы вошли? Откуда в-вы уз-знали о л-лестнице?