Город, который забыл, как дышать - Кеннет Дж. Харви

— Что там — уснули? Говорит командор Френч!

Томми волновался все сильнее. Он немного побродил кругами, потоптался на месте и, наконец, собравшись с духом, направился к больнице.

Френч двинулся следом. В наушнике раздался еле слышный голос:

— Нет, сэр. Пациенты с нарушением дыхания лежат на шестом этаже, а мы пока эвакуируем пятый.

— Вас понял. — Они с Томми обогнули несколько машин скорой помощи у главного входа и подошли к двойным дверям приемного покоя. — Женщин всех вывезли?

Тишина. Френч и Томми вошли в пустой вестибюль. С одежды Томми все еще текла вода, кроссовки булькали при каждом шаге. К груди он как всегда прижимал блокнот.

— Повторяю вопрос. Женщин всех вывезли?

Лифт поднял их на шестой этаж. Двери раскрылись, и Томми уверенно показал на одну из палат в самом конце коридора. Он прибавил шагу, но руки так и не опустил. Френч не отставал. Навстречу им солдаты вели под руки больных. Вдоль стены на кроватях лежали люди. Протиснуться оказалось не так-то просто. Медсестра, заполошная толстуха, испуганно уступила дорогу.

— Я не уверен, что всех, сэр. У меня пока недостаточно данных.

— Вас понял… Эй, ты куда? — окликнул художника Френч, но Томми, не оборачиваясь, вошел в одну из палат.

Он тут же уселся на стул рядом с кроватью, посмотрел на лежащего и с деловым видом начал что-то ему говорить. Френч вытащил другой стул на середину комнаты и подозвал Томми, похлопав рукой по сиденью.

— Садись-ка ты лучше тут.

Томми озадаченно посмотрел на командора, потом вдруг широко ухмыльнулся и перебрался в центр палаты. Он опять посерьезнел, прокашлялся, оглядел все койки в комнате и заговорил неестественным деревянным голосом, словно в пьесе играл:

— Вышел я как-то в море на лодке. Погода — просто загляденье, и бури не обещали. Закинул я удочку: треску, значит, ловлю. — Он улыбнулся своим мыслям. Двое больных повернули головы к Томми, ожидая продолжения.

Внезапно улыбка на лице Томми погасла, он взволнованно посмотрел на свои серые кроссовки.

— Тут как потемнеет! Как будто солнце погасили. А на небе ни облачка. Шум поднялся — ни дать ни взять река ледоходит. Оглядываюсь — море на горизонте дыбом стоит. Волна с гору. И на меня. А я даже пальцем пошевелить не могу от страха. В жизни такого не видал. Сижу и таращусь. Жду, что будет.

Еще четверо зашевелились на своих постелях и повернули головы к Томми.

— Все, думаю. Крышка. Кругом совсем почернело, волна уже до неба поднялась. А потом… — Томми перевел дух. Все взгляды в палате были прикованы к нему, — … потом пропала. Как не было. Такие вот дела, ребята. — Последние слова Томми почти прошептал.

Повисла тишина. Стало слышно, как ходят поршни в аппаратах искусственного дыхания. — Так и не знаю, было это или не было. Может, помстилось мне, и не выходил я ни в какое море….

Кто-то закашлялся, видно пытался заговорить, но дыхательная трубка не дала, остальные просто кивали. Томми с ногами вскарабкался на стул. С мокрой одежды натекла порядочная лужа и поползла к железным ножкам кроватей. По палате распространился запах водорослей, и глаза у больных тут же прояснились. Через миг в окно, не замечая стекла, влетели шесть оранжевых лучей и исчезли в головах у пациентов.

В наушнике раздался голос:

— Движение цунами замедляется, сэр. Давление внутри — 20 гектопаскалей. Скорость упала до сорока семи узлов. Волна достигнет берега на десять минут позже.

— Вас понял, — ответил Френч и повернулся к Томми: — Теперь куда?

Томми спрыгнул на пол, улыбнулся и показал пациентам большие пальцы.

На другой стороне коридора, в женской палате никого не оказалось. Аккуратно застеленные койки. Взбитые подушки.

Толстуха-медсестра вплыла следом за Френчем и Томми: узнать, чего надо этим «посторонним».

— А где больные? — начальственным тоном спросил командор.

— Ваши забрали, — с вызовом ответила медсестра. — Женщин первым делом вывели.

— А в мужских палатах еще кто-нибудь остался на этаже?

— Дальше по коридору. Мы их к эвакуации готовим. Посещения запрещены.

Френч кивнул Томми, и они пошли в следующую палату. Томми снова сел в центре и рассказал историю, но уже другую, более подходящую, по его мнению, для данной аудитории. И снова больные пришли в себя.

Френч, привалившись к дверному косяку, смотрел на старика, что лежал ближе всех к выходу. Губы больного дрожали, пальцы постукивали по одеялу. Старик не сводил с Томми огромных, черных как смоль глаз. На бледном лице они казались двумя чернильными кляксами. В глянцевых зрачках отражалась лампочка. Старик тряхнул головой, глаза его начали светлеть и стали голубыми. Оранжевый луч бесшумно прошел сквозь стекло и исчез во рту больного. Старик устало улыбнулся, кивнул и задремал.

— Сэр! Давление — 15 гектопаскалей, скорость — тридцать девять узлов. Волна достигнет берега примерно в двадцать три часа сорок семь минут.

— Их болезнь и создает волну, — отрешенно прошептал Френч. — Это духи.

— Повторите, сэр.

Командор стряхнул с себя оцепенение и оглянулся. Томми уже ушел. Френч кинулся в соседнюю палату. Томми важно сидел на стуле, для пущего эффекта размахивая руками и мокрым блокнотом. Теперь его голос звучал уже вполне уверенно.

— Не бойся, ласонька, тут мы как у Христа за пазухой. — Мисс Лэрейси повесила керосиновую лампу на гвоздь и улыбнулась уютному язычку пламени. Райне пришлось пригнуться, чтобы не задеть головой низкую балку. Мисс Лэрейси стояла, выпрямившись во весь свой крохотный рост, наклоняться ей было незачем. — Эти доски любую волну удержат. — Она ткнула пальцем в потолок подвала, успокаивая Райну. — Они толстые, как кирпичи, и все щели просмолены. Отец у меня корабелом был. Он и дом такой построил, чтоб сплавлять можно было при надобности. Сам его сюда пригнал. Дом у нас путешественник.

На стоптанном полу стоял синий рундук, окованный медью, вдоль стены тянулись полки со всевозможными соленьями и вареньями.

— Я уж лучше вертолета подожду. Наверху. А то еще пропустим…

— Ну-ка, подвинь его, — велела Райне мисс Лэрейси.

— Этот ящик?

— Его.

Райна поднатужилась и попыталась сдвинуть рундук с места. Старушка окинула пытливым взглядом потолочные балки. «Безопасность, — подумала она. — Каких только слов олухи не выдумают». Рундук отъехал сантиметров на пять.

— Здоров шкафец, ничего не скажешь. Я когда-то в этот подвал почем зря бегала, пока отец не запретил. Он-то сюда этот гроб и приволок, чтобы я до сундучка своего не добралась. А там у меня все. Все, что сердцу мило.

Райна уперлась ногами, крякнула и снова налегла на рундук. Между ним и стеной обнаружился полированный деревянный ящичек.