Адам Бид - Джордж Элиот

Увы! это облегчение, кажется, должно окончиться в ту же минуту, как оно началось. Хетти казалось, будто усыпляющие сновидения перешли только в другое сновидение: что она была в лачуге и над нею стояла ее тетка со свечою в руках. Она задрожала под взглядом своей тетки и открыла глаза. Свечи не было, но в лачуге был свет раннего утра, проникавший в отворенную дверь. Она видела над собою лицо, смотревшее на нее, но то было незнакомое ей лицо, принадлежавшее пожилому человеку в блузе.

– Что вы тут делаете, молодая женщина? – грубо спросил человек.

Хетти под влиянием действительного страха и стыда задрожала еще хуже, чем дрожала в своем минутном сновидении под взглядом своей тетки. Она чувствовала, что была уже как нищая: ее нашли спящей в этом месте. Но, несмотря на свой трепет, она так горячо желала объяснить человеку свое присутствие здесь, что нашла слова сразу.

– Я сбилась с дороги, – сказала она. – Я иду… на север… сошла с дороги на поля, и меня застигла ночь. Не укажете ли вы мне дорогу в ближайшую деревню?

Она встала, произнося эти слова, поправила свою шляпку и потом взяла корзинку.

Человек устремил на нее медленный, бычий взгляд и в продолжение нескольких секунд не отвечал ничего. Потом повернулся, пошел к двери лачужки, остановился только тогда, когда дошел до двери, и, вполовину повернувшись к ней плечом, сказал:

– Да, я могу показать вам дорогу в Нортон, если хотите. Но зачем вы сходите с большой дороги в сторону? – прибавил он тоном сурового выговора. – Будьте осторожны, не то, чего доброго, попадете еще в беду.

– Да, – отвечала Хетти, – я не буду более делать это. Я буду оставаться на большой дороге, если вы будете так добры и покажете, как мне попасть на нее.

– Зачем же вы не остаетесь там, где указательные столбы и где можно людей спросить о дороге? – сказал человек еще угрюмее. – Ведь всякий, посмотревши на вас, подумает, что вы просто дикая женщина.

Хетти чувствовала страх при виде этого угрюмого старого человека и испугалась еще более при его последнем выражении, что она походила на дикую женщину. Когда она последовала за ним из лачуги, то решила дать ему полшиллинга за то, что он укажет ей дорогу, тогда он не будет предполагать, что она дикая. Когда он остановился, чтоб показать ей дорогу, то она опустила руку в карман, чтоб приготовить полшиллинга, и, когда он отвернулся, не простившись с ней, она протянула к нему монету и сказала:

– Благодарю вас. Не возьмете ли вы это за беспокойство, которое я вам причинила?

Он медленно взглянул на полшиллинга и потом сказал:

– Мне не нужно ваших денег. Вы лучше бы поберегли их, а то у вас их украдут, если вы будете таскаться по полям как сумасшедшая.

Человек оставил ее, не произнеся более ни слова, а Хетти продолжала свой путь. Наступил новый день, а она должна продолжать свое странствование. Бесполезно было думать о том, чтоб утопиться: она не могла решиться на это, по крайней мере до тех пор, пока у нее оставались деньги на прокормление и сила продолжать путь. Но приключение, случившееся с нею при пробуждении в это утро, увеличивало ее страх при мысли о том времени, когда у нее выйдут все деньги; тогда ей придется продать корзинку и платья и она действительно будет походить на нищую или на дикую женщину, как говорил тот человек. Страстная радость о жизни, радость, которую она ощущала ночью, когда бежала от мрачной холодной смерти в пруде, исчезла теперь. Жизнь в настоящее время, при утреннем свете, под влиянием этого жесткого, изумленного взгляда, который устремлял на нее тот человек, также была полна ужаса, как и смерть, она была даже еще хуже, то был ужас, к которому она чувствовала себя прикованной, от которого она отступала назад, как отступала от черного пруда, и от которого, однако ж, не могла найти никакого убежища.

Она вынула деньги из кошелька и посмотрела на них. У нее было еще двадцать два шиллинга. С ними она проживет еще несколько дней, или с их помощью она скорее достигнет до Стонишейра, где была Дина. Мысль о Дине представлялась ей гораздо яснее теперь, когда опыт ночи с трепетом отвлек ее воображение от пруда. Если б нужно было пойти к Дине, если б никто, кроме Дины, не мог узнать о том, Хетти решилась бы пойти к ней. Нежный голос, сострадательный взгляд могли привлечь ее к себе. Но потом должны будут узнать другие, и она не могла более бежать к этому позору, как не могла бежать к смерти.

Она должна идти все далее и далее и ждать, пока большая глубина отчаяния не придаст ей решимости. Может быть, смерть и сама придет к ней, потому что она с каждым днем все менее и менее была в состоянии переносить усталость. А между тем так странен образ действия нашей души, которая влечет нас посредством тайного желания именно к тому, чего мы опасаемся, – Хетти, выйдя из Нортона, спросила самую прямую дорогу на север к Стонишейру и шла по ней весь день.

Бедная, блуждающая Хетти с округленным детским личиком и с выражавшеюся на нем жесткой, нелюбящей, отчаявшейся душой, с узким сердцем и узкими мыслями, в которых есть только место для ее собственного горя, она испытывает это горе с более сильной горечью! Сердце мое обливается кровью, когда я вспоминаю, с каким трудом она волочит свои усталые ноги или сидит в телеге, бессмысленно устремив глаза на дорогу перед собой, никогда не думая или не заботясь о том, куда ведет этот путь, пока голод не разбудит ее и не заставит желать близости деревни.

Какой будет конец всему этому? Какой будет конец ее путешествия без цели, в стороне от всякой любви, когда она заботится о человеческих существах только по своему тщеславию и привязана к жизни, только как привязан к ней раненый, преследуемый охотниками зверь?

Да избавит Бог вас и меня быть первою причиной такого горя!

Первые десять дней после отъезда Хетти прошли в семействе на господской мызе так же спокойно, как другие дни; так же было и с Адамом, при его ежедневной работе. Они ожидали, что Хетти останется вне дома неделю или десять дней по крайней мере, может быть, и немного более, если Дина решилась возвратиться с ней, потому что тогда что-нибудь и могло задержать их в Снофильде. Но по прошествии двух недель все стали несколько удивляться тому, что Хетти не возвращалась. Вероятно, она нашла больше удовольствия быть вместе с Диной, чем могли предполагать это. Адам, с своей стороны, с большим нетерпением ожидал возвращения Хетти и решил мысленно, если она не приедет на другой день, в субботу, отправиться в воскресенье утром за ней. Дилижанс не ходит по воскресеньям; тронувшись в путь еще до рассвета и, может быть, встретив на дороге телегу, он мог прибыть очень рано в Снофильд и привезти Хетти на другой же день, и Дину также, если последняя отправится с ними. Уж для Хетти было время возвратиться, а он имел возможность потерять понедельник только для того, чтоб привезти ее назад.

Его план одобрили вполне на ферме, когда он пришел туда в субботу вечером. Мистрис Пойзер убедительно просила его не возвращаться без Хетти, потому что она гостила уж слишком долго, если взять во внимание все, что нужно было еще приготовить к половине марта; да и одной недели было очень достаточно для того, чтоб отдохнуть и поправиться здоровьем. Что ж касалось Дины, то мистрис Пойзер не очень-то надеялась, что им удастся привезти ее с собой, разве если они убедят ее в том, что народ в Геслопе был вдвое несчастнее людей в Снофильде.