Ну, здравствуй, жена! - Татьяна Геннадьевна Абалова

class="p">- И я не хочу, - кивнул старик и погладил плачущую девочку по голове. Капюшон упал, но рука старца оказалась такой неожиданно горячей, что Юля не замечала ни ледяного ветра, дующего с гор, ни мороза, что только что щипал щеки. - А еще не хочу, чтобы умерла степь.

- Но как ей помочь?

- Просто позови.

 

«Она мудрая. Она не отнимет ничью жизнь. Я знаю...»

Юля открыла глаза и села.

Смятая постель, простыня, обернутая вокруг тела, тюрбан на голове, который ночью вроде бы сняла...

Тарилла играет лучами по морозным рисункам на стекле. Суетятся, хлопают крыльями птицы, склевывая зерно у пекарни. Перекрикиваются постовые на стене.

«Приснилось?»

Юля упала на подушки.

«Уф! Приснилось!»

Она не знала, радоваться, что не подвела Изегера, совершив необдуманный поступок, или печалиться, ведь Ури-ца так и не узнает, что в крепости ее ждет старик.

- Какой-такой старик? Откуда ему вдруг взяться? Дурочка. Какая же я дурочка!

Нашарила ногой башмаки Изегера, сдернула с головы тюрбан и поплелась к зеркалу.

- Как теперь расчесаться?

Произнесла и обомлела. Волосы были такими гладкими, словно над ними поработал мастер. Ни одного непослушного завитка. Шелк. Чистый шелк.

- А это еще откуда?

Сначала казалось, что прядь в зеркале высветлил луч Тариллы, а оказалось, что она на самом деле совершенно седая. И вспомнилось, что ночью старик гладил по голове.

 

- Они все-таки нашли Камень! - в зеркале отразился радостный Изегер. В его руках был гребень.

Глава 57. Не продохнуть

- У меня волосы поседели...

В глазах Джулии было столько страха, что Изегер, отшвырнув гребень, притянул ее к себе.

- Ничего не проходит даром, - он успокаивающе погладил «жену» по спине. - Страшные события оставляют свои отпечатки.

- Я боюсь...

- Все уже позади. Ничего не бойся, я с тобой, - милорд поцеловал «супругу» в самую макушку.

- Вы не понимаете, - Юля подняла лицо, и Изегер поразился, до чего оно было бледным. - Седая прядь - это знак. Знак, что я всех подвела.

- Я не любил западный дом, - лорд Ханнор улыбнулся. Если Джулия переживает, что развалила черный замок, то пусть не берет в голову. Пустяки-то какие. - С ним у меня были связаны не очень хорошие детские воспоминания. Мамы нет, отцу не нужен...

- Я позвала Раттара, - шепотом произнесла Юлия и показала зажатый в кулаке свисток. - И он придет. Не знаю как, но он скоро будет здесь...

 

Страшно наблюдать, как разглаживаются лучики улыбки у дорого тебе человека, как каменеет лицо, и руки, которые только что дарили тепло, вдруг причиняют боль.

- Что ты сказала?

- Я ночью была на крепостной стене и позвала урийцев.

- Ха! Ха-ха-ха! - Изегер задрал голову, и Юля увидела, как во время смеха напрягается шея. - Я испугался, что ты научилась разрывать пространство и вышла за пределы крепости.

- Вы не понимаете! Я позвала урийцев, чтобы они забрали того старика. Когда я заплакала, он погладил меня по голове.

- О чем ты говоришь, милая? - слово «милая» резануло слух. В нем сквозила нежность к глупому ребенку, но никак не к женщине, которая пытается донести до сознания свои страхи. - Какая стена, какой старик? Тебе все приснилось! Мне обязательно доложили бы, если бы ты выходила из комнаты. Видишь? - лорд резко распахнул дверь, и воин, что стоял за ней, вытянулся в струнку.

- Но седина там, где он гладил! - Юля чуть не плакала. Неужели на самом деле сон?

- Ну, хорошо, - примирительно произнес Изегер. - Ты встретила какого-то старика, хотя откуда ему в замке взяться, и ходила с ним на стену, чтобы позвать урийцев. Я даже соглашусь, что те услышали тебя, когда ты дула в хвостик этой птичке. Но я не вижу теплой одежды. Не ходила же ты прямо вот так, закутавшись в простыню?

- Плащ! На мне был ваш плащ! - Юля кинулась к шкафу и распахнула дверцы. И не нашла ничего похожего на серую накидку, пошитую из грубой шерсти.

- Ты его ищешь? - лорд прошел за кровать и поднял с пола искомую вещь. Подол плаща промок, и это яснее ясного говорило о том, что Джулия все-таки покидала комнату.

- Что теперь будет? - она прижала ладонь ко рту, едва сдерживая рыдания.

- Опиши мне старика.

- Ну, он был такой весь седой, длинные гладкие волосы, кустистые брови. Он говорил по-урийски...

- Одевайся!

- Мы куда? - Юля, выполняя команду, торопливо сбросила простыню и принялась натягивать первую попавшуюся рубашку милорда, не замечая, как у того вытянулась физиономия.

- М-да, надо бы тебе обновить гардероб...

Жар в лице не помешал надеть найденные тут же штаны, крепко подпоясать их, чтобы не потерять, натянуть на ноги шерстяные носки и сбегать за сапожками и платком, которые она оставила в «ванной» комнате.

 

Когда укутанная до макушки Юлия проходила, ведомая за руку, мимо разрушенного западного дома, ее сердце сжалось.

- Где теперь живут Тени?

- Они в храме рядом со своими мужьями. Завтра утром будут похороны.

- Тела лордов похоронят там же, где погребены каменщики и стражники? В ущелье?

- Нет. У нас за храмом есть склеп. Там покоятся все Ханноры.

- А-а-а. А куда мы идем?

- В разрушенную башню. Я хочу тебе кое-что показать.

- Я не хочу туда идти, - Юля потянула руку, пытаясь вырвать ее из захвата. - Там смерть. В башне умерли Эрдис и дочь Кулака...

- Не трусь. Я с тобой. Но в одном ты права, там смерть. В башне хранится голова шамана. И я хочу, чтобы ты на нее внимательно посмотрела.

 

В полуразрушенном здании оказалось не так страшно. Полы были чисто выметены, а на подоконниках лежали зеленые яблоки. Много яблок. Некоторые из них уже подмерзли, но некоторые выглядели так, будто их только что принесли.

Юля уже знала, что приятно пахнущие плоды не только символ любви Афарики к Шаагилю, но и местная традиция поминовения усопших.

Оставив Юлию стоять в центре небольшого помещения, лорд Ханнор отворил скрипучую дверь и через мгновение появился с деревянным ящиком в руках. Поставил его на подоконник и откинул крышку.

 

- Это он, тот самый старик! - прошептала Юля, отшатнувшись. Ей