Чужая воля - Джон Харт

– Ты спрашиваешь как полицейский или как мой отец?

– Хватит, Джейсон. Прошу тебя. Как отец. Всегда как отец.

Джейсон сделал глубокий вдох, словно чтобы набраться сил, а потом нагнулся за камешком и бросил его блинчиком по воде.

– Не желаешь прогуляться?

Вьющаяся наверх тропа была с четверть мили длиной, но показалась гораздо длиннее. У Френча по-прежнему было что сказать – и все еще не было ни малейшего представления, как это сказать. Каждый шаг был упущенным моментом, которые один за другим утекали в никуда. Когда они приблизились к вершине, Джейсон нарушил молчание.

– Понимаешь, Гибби всего лишь пытался помочь мне. Что бы он ни сделал, чтобы разозлить тебя или заставить маму переживать… Он хороший парень и очень похож на Роберта.

Френч покачал головой.

– Некогда был, возможно. Но чем старше он становится, тем больше я вижу в нем тебя.

Джейсон остановился на секунду. Щебетали птицы. Свет косо просачивался сквозь деревья.

– Ты и вправду так считаешь?

– Словно это вы с ним могли быть близнецами.

– Правда?

В голосе Джейсона прозвучала нотка искреннего удивления. Появилась и улыбка, и вид ее сломал Френча окончательно.

На уступе утеса он обнял Гибби, но не с таким жаром, какой чувствовал в своем сердце. Отодвинул его от себя на расстояние руки и изучил его лицо.

– Джейсон сказал мне, что ты в порядке.

– Да, в порядке.

Не убирая рук с плеч Гибби, Френч покосился влево.

– Ченс?

Тот кивнул, но упорно смотрел вниз.

– Я рад, что вы живы и здоровы, вы оба. – Френч крепко стиснул плечи сына, словно чтобы еще раз подчеркнуть свои слова – словно хотел показать, что это не просто слова. – Можем поговорить об этом позже, хорошо? Есть вещи, которые мне нужно понять, но все это может обождать, раз уж с тобой все хорошо. Скажи мне еще раз: ты не ранен? Не травмирован?

– Я в полном порядке. Мы в полном порядке.

Только сейчас Френча наконец отпустило сковавшее его напряжение. Он посмотрел на противоположный берег карьера, думая о своих сыновьях, обо всех своих сыновьях. Миновало несколько секунд тишины.

– Это отсюда прыгал Роберт, так ведь?

– Прямо отсюда. И Джейсон тоже.

Френч наклонился над краем, недоверчиво глядя вниз.

– Да ну?

– Да ладно, было бы о чем говорить… – Джейсон пожал плечами, словно вакуум под обрывом и не пытался засосать всю их компанию вниз. – Ребята, не возражаете, если я немного пошепчусь с Гибби?

* * *

Мой отец отвел Ченса к началу тропы, и они уселись на краю леса, в сотне ярдов камня от нас. Джейсон перевел взгляд с них на меня, а когда улыбнулся, я был удивлен. Это была какая-то необычная улыбка, да и длилась недолго. Промелькнула и пропала, и значила она миллион вещей.

– Давай поговорим про прыжок, – сказал он.

– А что с ним?

Джейсон показал рукой чуть в сторону.

– Вот это твоя точка, верно?

– Более или менее.

Он шагнул на это место. Камень был гладким, уступ утеса – острым. Джейсон наклонился и глянул вниз.

– И давно ты уже набираешься духу?

– Года два, я думаю.

Он бросил камень и проследил, как он падает.

– Мировой рекорд всего на пятнадцать футов выше, ты в курсе?

– Тебя волнуют такие вещи?

– Я услышал об этом только после того, как сам прыгнул, но да. Вообще-то это круто. – Джейсон отступил от края, сверкнув на меня своими на удивление яркими глазами. – А ты знаешь, что «круто» – это недостаточная причина, чтобы совершить такой прыжок? Понимаешь ведь, верно?

– Пожалуй.

– Пожалуй? Правда? Это ровно четыре секунды, от верха до низа. Войдешь в воду неправильно, и она с равным успехом может оказаться бетоном. – Он был тих, но настойчив. – Нужна настоящая причина, чтобы совершить подобный прыжок. Взять к примеру Роберта. Роберт отправлялся во Вьетнам, и ему хотелось верить, что он не погибнет. Ему это было нужно. Вот почему он прыгнул, и для него это была достаточная причина.

– Я слышу, что ты говоришь, но ладно тебе, Джейсон! Ты-то сделал это на спор. Ты сделал это в выходной, попивая пивко.

– Ты и вправду так считаешь?

– Ты сам так сказал.

– «Я сам так сказал». – Он усмехнулся при этих словах, а потом на несколько долгих секунд отвернулся. – Может, я сделал это ради того, чтобы провести денек с тобой, ради возможности получше узнать единственного брата, который у меня остался… Ты никогда об этом не задумывался?

Я безмолвно помотал головой.

– Или, может, я – полная противоположность Роберта, – продолжал Джейсон. – Ему хотелось верить, что он не может умереть. А мне, наверное, требовалось верить, что я до сих пор жив, что в моем сердце есть место для чего-то большего, чем война, тюрьма и тоска. Может, я был просто вынужден совершить этот прыжок.

Он сжал пальцы в кулак и постучал меня в грудь.

– Сечешь, братишка? Сечешь, что я говорю?

Я торжественно кивнул.

– То же самое с Вьетнамом, – продолжал мой брат. – Не целься туда только потому, что там воевал я или там воевал Роберт. В этом нет ни славы, ни чести. Ты не должен ничего доказывать никому, кроме самого себя. Это твое внутреннее зеркало может затуманиваться временами – тебе всего восемнадцать, я все понимаю, – но ты уж поверь мне, когда я говорю тебе, что война – это не место для того, чтобы что-то кому-то доказывать. Будь хорошим другом. Люби девушек.

Я посмотрел на Ченса. Подумал о Бекки.

Джейсон опять постучал меня в грудь и повторил еще раз:

– Ты уж мне поверь.

Я сказал ему, что и вправду доверяю ему, и что обязательно подумаю обо всем, что он только что сказал. Когда Джейсон повернулся, чтобы посмотреть на противоположную сторону карьера, я встал рядом с ним, и нам были видны лес, вода и далекое бледное солнце.

– Мне пора, ты знаешь.

– Копы. Врубаюсь.

– Эта история с Тирой теперь уже не на мне. Хотя стволы… – Он пожал плечами. – Есть только одно, что мне очень грустно здесь оставлять.

Эта грусть в его словах была самой настоящей.

Я и сам ее чувствовал.

– Возьми это, хорошо? – Джейсон сунул мне клочок бумаги. Там был написан адрес.

– Новая Шотландия[67], – сказал он. – Небольшой дом на пляже из черной гальки. Некоторое время меня там не будет – где-то с годик, по крайней мере, – но когда я доберусь туда, то планирую остаться. Может, заглянешь повидаться как-нибудь. Это хорошее место, по-моему. Участок принадлежит парню, с которым я гонял по рекам в демилитаризованной зоне. Он достался ему от бабушки с дедушкой, но у него нет к нему интереса. Хотя – каменные стены… Камин… Он говорил мне, что на рассвете океан черный и становится зеленоватым к обеду, что постоянно шумит прибой, а ветер овевает тебя, как женское дыхание.