Оружие Вёльвы - Елизавета Алексеевна Дворецкая

происшествия Лунан проникся к Снефрид еще большей преданностью, как будто не он спас ей жизнь, а она ему, поэтому немедленно отправился разыскивать нужное. Веретено у госпожи было с собой – очень старое, совершенно гладкое, как стеклянное, веретено из верхушки молодой ели, а пряслень из темно-рыжего янтаря она постоянно носила под застежкой.

– Теперь встань, – велела Снефрид, закончив.

Эйрик послушно встал с постели, и Снефрид стала обматывать его грудь белой нитью, что-то шепча. Он молчал, пока она не обернула нить вокруг него девять раз, потом сказал:

– А зачем меня? Не я же на поединок выхожу.

– Не знаю зачем. Но спе-диса так велела, а она знает. Я встретила ее на мысу у восточных пастбищ.

– Ты уже и на пастбищах побывала?

– Я сделала то, чего ты хотел. Отныне вирд-коной твоего деда будет какая-нибудь из морских великанш.

– Любая из них станет ему лучшей парой, чем та девчонка. Я, конечно, мало в этих делах понимаю, – Эйрик сел на лежанку и стал надевать штаны, – но пережить двух вирд-кон и завести третью – это уже чересчур для живого человека!

* * *

К полудню поднялся ветер и натянуло облака – удачно, что солнце не будет слепить бойцов. Олав очень сокрушался, что пока не в силах дойти до площадки, чтобы наблюдать за поединком: он уже вставал понемногу, но дальше отхожего места путешествовать ему пока было не по силам. Ингвёр тоже просилась, но ее Эйрик велел оставить в чулане. Снефрид понимала почему – он боялся дурного влияние бывшей дедовой вирд-коны, хотя Снефрид и полагала, что без жезла та безопасна, как змея с вырванным жалом.

Место для поединка выбирать не требовалось: поскольку поединок был законным способом разрешить споры, которые не удавалось разрешить разбирательством на тинге, близ святилища имелась предназначенная для этого площадка, окруженная небольшими камнями. Обращенные к ней склоны курганов были заняты людьми: вся дружина Эйрика хотела это видеть. Снефрид вместе с Эйриком и частью его приближенных стояла возле самой площадки. Здесь же был Бьярт Береза, имея наготове запас тряпья для возможных перевязок.

В боевом снаряжении Альрек и Бьёрн казались почти одинаковыми – одних лет, почти одного роста, только Альрек чуть повыше, а Бьёрн чуть пошире в плечах. На каждом была кольчуга и шлем с полумаской, закрывающей верхнюю часть лица. Каждый взял для поединка меч, и это дорогое, редкое оружие само придавало значительности зрелищу, показывая высокое положение противников. По их уверенным движениям Снефрид видела, что каждый из них достаточно опытен в обращении с оружием. Она не сомневалась, что признанного конунгова внука с детства обучали лучшие воины в дружине, но знала, что участвовать в настоящих сражениях ему доводилось мало. В то время как непризнанный конунгов внук с юности вел жизнь викинга и нередко бывал в битвах, где от крепости руки и от быстроты зависела его жизнь. Но речь не идет о жизни, успокаивала себя Снефрид. Эйрик поставил условием победы первую кровь, они его не ослушаются.

Вот они шагнули навстречу друг другу, оба разом протянули вперед клинки, чтобы те звякнули один об другой. Мужчины вокруг Снефрид как-то подобрались – для каждого из них этот знакомый звон железа означал приказ собраться и сосредоточиться. А двое на площадке живо приняли боевую стойку, но пока не двигались, внимательно следя друг за другом.

Первым, как и ожидала Снефрид, двинулся вперед Альрек: Бьёрн вызвал его, значит, за ним было право рубить первым. Резко выбросив меч вперед, Альрек пытался ударить пониже виска – так молниеносно, что этот первый удар мог бы оказаться и последним. Но Бьёрн чего-то похожего и ждал: чуть присев, он поддернул вверх край щита, клинок Альрека звякнул по шлему, не причинив вреда. Сам Бьёрн столь же быстро ударил в ответ, метя в голень. Ловкий Альрек успел отскочить, но Бьёрн двинулся следом, нанося верхние и нижние удары. Много силы он в них не вкладывал, рассчитывая больше на скорость – ведь для победы ему не требовалось нанести серьезную рану, хватило бы и царапины.

Отбив щитом три быстрых выпада, Альрек нанес мощный встречный удар; Бьёрну пришлось закрыться, а Альрек опять отскочил. Оба конунговых внука закружились по площадке, время от времени обмениваясь быстрыми ударами, надеясь скорее заставить противника раскрыться, чем на самом деле достать. Оценив друг друга по достоинству, они стали осторожнее. Многосотенная толпа затаила дыхание; в тишине слышались только глухие удары клинков по щитам и шуршанье шагов по каменистой площадке.

В этот раз первым не выдержал Бьёрн. После очередного выпада Альрека, сделанного издалека, он резко шагнул вперед, сближаясь и пытаясь достать клинком правую руку противника. Но не достал: Альрек выбросил вперед левую, оттолкнул его щитом и рубанул понизу. Увидеть этот удар Бьёрн не мог, но угадал его – он подпрыгнул, поджимая ноги и пропуская вражеский клинок под собой. И, еще в воздухе рубанув сверху, достал концом клинка правое плечо Альрека.

Зрители ахнули – миг был опасный для обоих. Оба противника отпрянули, сотни взглядов устремились к плечу Альрека, но крови на нем не было: конец Бьёрнова клинка лишь разрубил пару звеньев кольчуги, не достав до тела.

Но Альрек не на шутку разозлился и оскалился, его глаза в отверстиях полумаски засверкали, как у волка. У Снефрид замерло сердце: хоть Альрек не был берсерком, но жизнь викинга в тесном общении со старшим братом и в него вдохнула дух Одина. Он начал приходить в ярость: у него и ранее были причины не любить любимчика этого старого тролля, засевшего в Уппсале, а теперь тот едва его не одолел! Такого позора, чтобы на глазах у всей дружины уступить любимцу старика и отдать ему свою женщину, Альрек стерпеть никак не смог бы.

С новой силой он двинулся вперед. Клинок в его руках мелькал, как молния, жалил, как змея. Бьёрн лишь оборонялся, сохраняя спокойствие и выжидая удобного случая. Он видел, что соперник теряет власть на собой, и не сомневался, что случай этот скоро получит.

Альрек слишком далеко выбросил руку с мечом, пытаясь достать Бьёрна в правое бедро. Бьёрн сбил этот выпад краем щита и сам ударил, норовя задеть левое колено. Альрек убрал ногу, быстро повернувшись правым боком – и, будто копьем, сделал прямой выпад мечом в правой руке, через широкое отверстие маски целя Бьёрну в левый глаз.

По толпе хирдманов полетел гул, возмущенно закричали спутники Бьёрна – это был подлый удар, грозящий смертельной раной или тяжким увечьем. Он был