Сороки-убийцы - Энтони Горовиц

Пюнд умолк. Не было ни драматической развязки, ни финальной речи. Такое было не в его стиле.

Чабб покачал головой.

— Роберт Блэкистон, — изрек он. — Вы арестованы за убийство. — Зачитав положенные законом предупреждения, он добавил: — Хотите вы что-то сказать?

В последние несколько минут Блэкистон просто смотрел в одну точку на полу, словно пытался прочитать по ней свое будущее. Вдруг он поднял голову. Из глаз его бежали слезы. В этот миг Фрейзер с легкостью представил себе четырнадцатилетнего мальчика, который убил в приступе ярости своего брата и который всю свою жизнь скрывался от этого преступления. Роберт повернулся к Джой. Он обращался к ней одной.

— Я сделал это ради тебя, дорогая, — проговорил он. — Встреча с тобой была лучшим, что со мной произошло, и я знал, что только с тобой я буду счастлив. Я никому не позволил бы отобрать у меня это счастье, и, если для этого пришлось убить еще раз, я бы убил. Ради тебя.

4

Из «Таймс», август 1955 года:

Смерть Аттикуса Пюнда широко освещена в британской прессе, но мне кажется, что я могу добавить несколько слов от себя, поскольку знал мистера Пюнда, наверное, лучше других, так как работал шесть лет в должности его личного секретаря. Я познакомился с мистером Пюндом, откликнувшись на объявление в журнале «Спектейтор». Там говорилось, что один бизнесмен, прибывший недавно из Германии, нуждается в услугах доверенного секретаря, способного печатать на машинке, исполнять административные и организационные функции. Как выяснилось, он не преподносил себя как сыщика или частного детектива, хотя уже приобрел внушительную репутацию, особенно после обнаружения бриллианта «Людендорф» и последующей серии примечательных арестов. Мистер Пюнд всегда был скромен. Хотя он много раз помогал полиции, включая расследование недавнего убийства богатого землевладельца в суффолкской деревне Саксби-на-Эйвоне, мистер Пюнд предпочитал оставаться в тени, не стремясь получить похвалу за свои достижения.

Возникли определенные толки по поводу его смерти, и мне хотелось бы развеять эти слухи. Верно, что во время последнего расследования в распоряжении мистера Пюнда оказалась большая доза ядовитого вещества физостигмин. Разумеется, он должен был передать его в полицию, но не сделал этого, потому что решил совершить самоубийство. Это становится ясно из письма, оставленного им мне и врученного после кремации тела. Хотя мне было об этом неизвестно, у мистера Пюнда обнаружили злокачественную опухоль мозга, которая в любом случае убила бы его в ближайшее время, и мой работодатель предпочел избавить себя от лишних страданий.

Это был самый добрый и мудрый человек из всех, кого я знал. Пережитое им в Германии накануне и в годы войны развило в нем широту взгляда, помогавшую в его работе. Он понимал истинную природу зла и умел безошибочно искоренять его. Друзей у мистера Пюнда было мало, и, хотя мы много времени проводили вместе, я не претендую, что целиком понимал механизм работы этого удивительного ума. Он ясно дал понять, что не желает оставлять после себя надгробия и что прах его следует развеять близ Саксби-на-Эйвоне, в лесу Дингл-Делл, который он отчасти помог сохранить от уничтожения.

Так или иначе, в моем распоряжении осталось значительное количество документов и материалов, имеющих отношение к трактату, к созданию которого Мистер Пюнд в последние годы прилагал много усилий. Это труд всей его жизни, озаглавленный «Ландшафт криминалистического расследования». Печально, что книга осталась неоконченной, но я передал все, что смог собрать, профессору Крине Хаттон из Оксфордского центра криминалистики, в уповании на то, что эта фундаментальная монография вскоре увидит свет.

Джеймс Фрейзер [37] Великая работа (лат.).

Добавить остается совсем немного.

«Клоуверлиф букс» захлопнулось — хорошее описание того, что случается с книгоиздательской фирмой, ушедшей из бизнеса. Бардак был полный: Чарльз в тюрьме, страховщики отказываются выплатить компенсацию за здание, уничтоженное пожаром. Наши успешные авторы стремительно попрыгали с тонущего корабля, что было обидно, но, в общем-то, неудивительно. Ну кто станет публиковаться у издателя, который может тебя убить?

Работы я, естественно, лишилась. Оставаясь дома после выписки из больницы, я с удивлением узнала, что меня объявили своего рода виновной в случившемся. Все, как я сказала вначале. Чарльз Клоувер представлял собой фигуру в издательском мире, и общее убеждение было таково, что я предала его. В конечном счете он издавал многих писателей: Грэма Грина, Энтони Бёрджесса и Мюриэл Спарк, а убил только одного — Алана Конвея, ту еще занозу в заднице. Чего ради было устраивать из его гибели такой скандал, тем более что он все равно скоро умер бы? В слова это никто не облекал, но когда я наконец доковыляла, чтобы принять участие в паре литературных мероприятий, таких как конференции и книжные презентации, то уловила общее настроение. Женская премия за художественную литературу решила в итоге обойтись без моего участия в жюри. Мне очень хотелось, чтобы они увидели Чарльза таким, каким увидела его в итоге я, когда он готовился сжечь меня заживо и пнул ногой так, что переломал ребра. Скорое возвращение к работе мне не светило. Настроя не было, да и зрение не восстановилось. Перемена оказалась необратимой. Я не так слепа, как бедный мистер Рочестер из «Джен Эйр», но стоит мне немного почитать, как глаза устают, а буквы начинают расплываться. Я теперь предпочитаю аудиокниги. Вернулась к литературе девятнадцатого века и стараюсь избегать остросюжетных детективов.

Живу я в городке Айос-Николаос на Крите.

Решение в конечном счете пришло само собой. В Лондоне меня ничто не удерживало. Многие из друзей от меня отвернулись, а Андреас в любом случае уезжал. Я сваляла бы дурака, не поехав с ним, и моя сестра Кэти потратила целую неделю, вбивая мне это в голову. Самое главное, я люблю его. Я поняла это, когда сидела одна на станции в Брэдфорд-на-Эйвоне, и окончательно убедилась, увидев, как рыцарь в сияющих доспехах пробирается сквозь пламя, чтобы меня спасти. Уж если на то пошло, то это ему стоило сомневаться. Я ни слова не знаю по-гречески. Кухарка из меня никакая. С глазами плохо. Ну какой от меня прок?

Я поделилась с Андреасом частью своих сомнений. В ответ он пригласил меня в греческий ресторан в Крауч-Энде, извлек кольцо с бриллиантом, которое явно было ему не по карману, опустился на колено и сделал предложение на глазах у всех обедающих. Я пришла в ужас и согласилась не раздумывая, только бы он снова повел себя прилично и встал. В конечном счете кредит ему не понадобился. Я продала свою квартиру и, вопреки тому, что идея не очень нравилась Андреасу, заставила его инвестировать часть моих средств в отель

«Полидорус», став его партнером в равных долях. Наверное, это было безумие, но после всего пережитого мне было наплевать. Дело не в том, что меня едва не убили. Все, во что я верила и чем жила, у меня вдруг отняли. Я чувствовала, что моя жизнь переворачивается так же стремительно и бесповоротно, как имя Аттикуса Пюнда. Есть ли в этом смысл? Получалось, что новая моя жизнь стала анаграммой прежней, и что из нее в конечном итоге выйдет, можно узнать, только прожив ее.