Драко наносит ответный удар - Al Azar

Драко не запомнил, как отсидел на уроках. Письмо, которое он и не думал скрывать, прочитали все. Панси прятала слезы, Крэбб и Гойл ободряюще хлопали его по плечам, а Тео отгонял от него слишком назойливых.

Наконец в назначенный срок сработавший портключ в виде маленькой белой ленточки перенес его в условное место. Драко шагнул в лодку и, не замечая холодного ветра и брызг, глядел на медленно приближающуюся громаду крепости.

По прибытии его встретил комендант, который под шумок попытался выторговать какие-то преференции, но Драко его не слушал. Он отсчитывал бесконечные секунды до того момента, когда он сможет встретиться с отцом, обнять его, прижаться к нему и снова почувствовать, что он не один!

Драко без возражений сдал палочку — все равно Северус пока запретил колдовать. Его не очень усердно обыскали, наложив пару специальных заклинаний, и проводили в сухую, ярко освещенную теплую комнатку без окон, стены которой были покрыты желтой краской. Драко остался один, ожидая лорда Малфоя.

Сердце Драко предательски зачастило, когда дверь с громким скрипом открылась и в комнатку вошел Люциус. На его тюремную робу была накинута дешёвая мантия, чтобы убожество этой одежды заключенных не бросалось благородному гостю в глаза.

Лорд Малфой сделал несколько шагов, Драко тоже двинулся к отцу, но тут Люциус размахнулся и залепил сыну увесистую пощёчину.

Глава 49. Азкабан

Сердце Драко предательски зачастило, когда дверь с громким скрипом открылась и в комнатку вошел Люциус. Лорд Малфой сделал несколько шагов, Драко тоже двинулся к отцу, но тут Люциус размахнулся и залепил сыну увесистую пощёчину.

Не успел юноша ничего сказать или даже подумать, как отец сгрёб его в объятья и так крепко сжал, как будто не просидел три года в самой страшной тюрьме, а пребывал всё это время в своем мэноре, ведя исключительно здоровый образ жизни. И выглядел он, как показалось Драко, куда лучше, чем на суде три года назад.

— Драко! — выдохнул лорд Малфой и наконец отстранился, оглядывая сына. — О чем ты только думал, когда принял на себя род сумасшедших? Ты хоть подумал немного, прежде чем решиться на такое? Я просто уверен, что ты, как обычно, даже не потрудился ничего выяснить!

Драко, из которого только что отцовские объятия чуть не вышибли дух, а пощёчина едва не ввергла в пучину отчаяния, смог кое-как взять себя в руки, чтобы не дать волнению скомкать и без того неважно начавшееся свидание. Поступок отца его обескуражил; Драко точно знал, что Северус уже давно сообщил Люциусу о том, что его сын принял титул лорда Блэк. Но, возможно, он умолчал о причинах, о том, что это не было данью тщеславию? Хотя эти причины были на поверхности: страстное желание облегчить жизнь родителей в Азкабане и вернуть своей фамилии былое величие.

— Отец… — начал Драко неуверенно. — Прости, если тебе это не нравится, но у меня просто не было выбора. Зато сейчас у меня всё под контролем. Ты в курсе, что теперь всем пожирателям полагаются послабления?

Люциус ещё раз оглядел Драко с ног до головы, теперь более пристально. Юноша вновь почувствовал себя ребенком, тем самым мальчиком, которому постоянно говорили: «J'espère que tu seras sage» — «Я надеюсь, ты будешь вести себя хорошо».

Было очевидно, что в присутствии лорда Малфоя титул Драко ничего не стоил. За годы, проведенные в Азкабане, тот узнавал о жизни сына только из немногочисленных записок, которые за большие деньги передавал ему Северус. В них умещалась обычно пара-тройка предложений: жив, здоров, сдал экзамены. Люциус, вероятно, даже не знал, что его сын учится на отлично и проявляет несвойственное ему ранее здравомыслие.

— Давай сядем, — проговорил Драко.

Он только сейчас почувствовал, что в комнате очень жарко. Он снял мантию, подбитую серебристым мехом, и небрежно бросил её на стул, сев на соседний. Отец опустился на стул, стоящий с другого конца стола. Вообще, в комнатке ничего больше не было — стол и четыре стула, грубо вырезанные из дерева, не крашенные, а покрытые лаком. Драко поймал себя на том, что разглядывает затейливые прожилки на столешнице, складывающиеся в прихотливые узоры. Ему было страшно поднять голову и посмотреть на отца: тот не одобрял.

Для Драко самым дорогим человеком всегда была мать, а отец был божеством, которое до него снисходило. Угодить ему было непросто; Драко даже не сильно старался, ведь Люциус всё равно его любил. Родители любили Драко той безусловной любовью, которая позволяет детям не бояться осуждения и жить свободно. Но отец, будучи лордом и главой рода, не смешивал свою любовь к сыну с трезвой оценкой его способностей. И эта оценка была не очень высокой, что очень огорчало Драко, который хотел и тут получить максимальную степень одобрения. Противоречивая натура мальчика допускала, что это одобрение можно получить, не прикладывая особых усилий, достаточно лишь просто захотеть.

Сейчас Драко так не думал. Ему предстояло доказать отцу, что он действительно повзрослел и достоин если не уважения Люциуса, то хотя бы его внимания и шанса оправдаться и показать, что он стал лучше.

Драко расстегнул фибулу, заколотую на черной мантии из шелка акромантула, которая заменяла ему школьную. Этот артефакт он надел как простое украшение — кто не знает о богатстве Блэков и тяге Малфоев к красивым вещам? Если бы его обыскали, то подумали бы именно так. Это изделие, как и многие другие из сокровищницы Блэков, не фонили темной магией, даже если бы авроры наложили проверочное заклинание. Серебряная фибула была выполнена в виде змеи с изумрудом вместо глаз (как оказалось, Блэки, как и многие знатные чистокровные, очень любили этих гадов), тело которой изогнулось луком, а застежка была в виде стрелы. Но на