Дитрих Бонхеффер. Праведник мира против Третьего Рейха. Пастор, мученик, пророк, заговорщик - Эрик Метаксас

Мольтке, как и большинство членов кружка Крейсау, был верующим христианином. Канарис вовлек его в заговор в начале Польской кампании, и тогда он задокументировал множество нарушений прав человека. В октябре 1941 года он писал: «Несомненно, убито более тысячи человек и очередная тысяча немцев приучена убивать… Что я отвечу, когда меня спросят: «А ты где был в ту пору?» В другом письме он писал: «В субботу евреев высылают из Берлина, разрешено взять только ручную кладь… Как можно знать о подобных делах и жить, как ни в чем не бывало?»

Накануне казни в 1945 году Мольтке писал жене, что перед судом он предстал «как христианин и ничего более» и что «Третий рейх напуган» и расправляется с ним за то, что он обсуждал с католическими и протестантскими священниками «вопросы практических, этических требований христианства. Ничего более – за это одно мы осуждены… Я немного поплакал, не потому, что опечален или меланхоличен… но потому что благодарен и тронут этим доказательством присутствия Бога». Сыновьям он писал, что пытался помочь жертвам нацизма и уготовить путь к перемене государственного строя: «К этому побуждала меня совесть… и таков, в конце концов, долг мужчины». Он полагал, что по-настоящему противостоять нацизму возможно только с верой в Бога. Поначалу он пытался склонить нацистов к соблюдению Женевской конвенции, но Кейтель только посмеялся над «рыцарскими представлениями минувшей эпохи». Позднее Мольтке помогал вывозить евреев из Германии.

Другой заметной фигурой в Кружке Крейсау стал граф Петер Йорк фон Вартенбург, чей кузен граф Клаус Шенк фон Штауффенберг возглавит неудачное покушение 20 июля 1944 года, операцию «Валькирия». Члены Кружка Крейсау были настроены решительно против убийства Гитлера, их сопротивление сводилось в основном к дискуссиям о дальнейшей судьбе страны после устранения Гитлера, поэтому с группой внутри абвера им было не по пути. Вслед за первой встречей в имении Мольтке они собирались на вилле Йорка в Лихтенфельдере, предместье Берлина. Йорк в итоге изменил отношение к политическому убийству и сделался ключевым участником заговора Штауффенберга.

Фон Мольтке впервые встретился с Бонхёффером во время их совместной поездки в Норвегию, которую незадолго до того подарил Гитлеру местный коллаборационист Видкун Квислинг, чье имя превратилось в нарицательное и означает «предатель». Предательство принесло Квислингу пост премьера в сформированном 1 февраля 1942 года марионеточном правительстве. В тот самый день, когда он занял этот пост, Квислинг проявил откровенную враждебность к Церкви Норвегии, запретив одному из ее руководителей, Арне Фьельбу, провести службу в главном соборе Нидарос в Трондхейме. Такое решение породило бурное негодование, и норвежская Церковь перешла на сторону Сопротивления, что стало катастрофой для марионеточного правительства и для нацистов в целом. В апреле абвер снарядил в эту северную страну своего агента Бонхёффера, якобы с целью наладить ситуацию, на самом же деле, разумеется, с противоположной целью.

20 февраля Квислинг лишил Фьельбу должности настоятеля, но в отличие от Германии, в Норвегии церковные лидеры выступали сплоченно и проявили твердость: все епископы до одного разорвали отношения с правительством. В марте Квислинг сделал очередной неудачный ход: решил сформировать собственную версию гитлерюгенда, и тысячи учителей выступили с протестом.

В апреле – новое столкновение с Церковью: в Страстной четверг епископ Бергграв, героический лидер пасторского сопротивления, был посажен под домашний арест, и на Пасху все священники Норвегии сделали то, что шестью неделями ранее сделали их епископы, то, о чем Бонхёффер тщетно умолял немецких пасторов в июле 1933 года: они отказались от государственной службы. Бонхёффер в марте работал над «Этикой» в Кьекове и в Кляйн-Крёссине, но когда Бергграв был арестован, Донаньи вызвал шурина в Берлин и дал ему новое поручение.

Отвага, проявленная в этом столкновении норвежской Церковью, внушала надежду. Бонхёффер с радостью отправился в путь, желая ободрить норвежских пасторов и поделиться с ними опытом сопротивления. 10 апреля он сел на поезд из Штеттина в Зассниц на северном побережье. Там он должен был встретиться с Мольтке и сесть на паром до Трелленборга в Швеции.

Фон Мольтке не разделял планов убийства Гитлера, не считая этот акт морально допустимым, к тому же это превратило бы фюрера в мученика, а его безумные подручные установили бы еще более жестокий режим. Мольтке главным образом лелеял мечты о построении социал-демократической системы в неопределенном будущем, когда нацистский режим рухнет сам собой. Через месяц после этой встречи в имении Мольтке Крейсау впервые соберется группа его единомышленников, сложится кружок Крейсау. Бонхёффер не сможет присутствовать – собрание совпадет по времени с его поездкой в Швейцарию, – но у них с Мольтке нашлось достаточно времени для разговора в тот вечер в Сасснице, потому что они опоздали на последний паром. Они вместе поужинали и сходили в кино.

На следующий день, поскольку паром не возвращался, отправились на долгую прогулку, чтобы обсудить план действий в Норвегии. Они прошли семь километров к северу вдоль берега, к меловым утесам Штуббенкаммер, и семь километров обратно, не встретив ни единой души, кроме какого-то дровосека. После трехчасовой прогулки они вернулись в гостиницу – по-прежнему никаких известий о пароме. Решили пообедать. Фон Мольтке уже десять лет состоял в браке, хотя и был годом моложе Бонхёффера. В письме своей жене Фрейе он отчитывался: «Мы сидели за столом (!), и вдруг за окном появился паром, вынырнувший из тумана. Мы ринулись в гавань, и нам велели поторопиться: до отплытия оставалось два часа»512.

На этот паром они успели, но задержались на два часа в пути, протискиваясь между льдами, упустили последний поезд из Мальмё в Осло и заночевали в Мальмё, а на следующий день отправились дальше в путь. Опыт Бонхёффера в церковной борьбе немецкой Церкви придавал ему авторитет в глазах норвежских священников. Он и здесь предлагал тот же путь действий, что несколькими годами ранее у себя на родине, однако на этот раз к его совету прислушались. Он сказал пасторам, что у них есть возможность продемонстрировать Норвегии и миру преступность нацистского режима. Они не должны сдаваться. В написанных много лет спустя воспоминаниях Бергграв сообщает, что Бонхёффер «настаивал на несгибаемом сопротивлении – вплоть до мученичества»513. Ни Бонхёффер, ни Мольтке ни смогли посетить епископа в тюрьме, но они смогли передать ему весточку, а также сумели убедить норвежское правительство освободить узника – Бергграва выпустили из заключения в тот самый день, когда Бонхёффер и Мольтке отбыли из Стокгольма. Они вернулись в Берлин и отчитались перед Донаньи. В дороге они прониклись взаимной симпатией, но в первом собрании Кружка Крейсау, несколько недель спустя, Бонхёффер не смог принять участия, потому что в третий раз отправился в Швейцарию по линии абвера.