История России. От Горбачева до Путина и Медведева - Дэниэл Тризман

Взгляд из Вашингтона

Для сочувствующего американского наблюдателя, того, кто также надеялся в начале 1990-х годов, что Россия должна быть интегрирована с Западом, будут понятны разочарования российских либералов. Такой наблюдатель признает некоторые ошибки и невосприимчивость западной политики. Тем не менее каталог западных ошибок и недостатков покажется ему лишь частью общей картины.

Надежды на полноценное партнерство между Россией и США не оправдались, не потому, что Вашингтон предал эти надежды своей скупостью и решимостью расширять НАТО, а потому, что сами надежды были просто нереальными. Интересы России слишком разошлись с интересами Соединенных Штатов и Европы. Это не было неуважением, которое заставило Запад относиться к России не так, как к Польше. Это было признанием масштабов страны и ее важности. В то же время проблемы, с которыми Россия сталкивалась и продолжает сталкиваться, такому наблюдателю кажутся даже в значительной степени предоставленными сами себе. Особенно в последнее десятилетие Москва никогда не упускала возможности себе навредить.

Помощь Запада

Ответ США в начале 1990-х годов был неадекватным, это признавали многие на Западе. Без сомнения, можно было сделать больше для поддержки России во время ее переходного периода. И все же были причины (некоторые из них довольно правдоподобные), почему США не торопились с помощью.

Сначала проблема заключалась не столько в малодушии американских лидеров, сколько в предпочтениях американской общественности. Вашингтон больше не предоставил помощи в значительной степени потому, что американские избиратели не хотели этого. В одном из опросов, проведенном в августе 1991 года, 75 % населения выступили против предоставления денежных грантов для Советского Союза. Если бы Буш или Клинтон предложили серьезные суммы, они бы не сделали это через Конгресс. Если бы они выдвинули какой-нибудь новый план Маршалла, Капитолий бы насмешками заставил их отказаться от него. Вполне возможно, что здесь бы помогли более решительные усилия по информированию общественности; но это не точно.

В то же самое время скептики наверняка считали, что данный политический конфликт и кажущийся хаос в Москве, а также эффективность помощи – все это было под вопросом. Даже если бы Вашингтон заставил появиться по волшебству стабилизационный фонд в несколько миллиардов долларов в начале 1992 года, тогда была бы причина усомниться, позволило ли бы это Ельцину стабилизировать рубль. Правительство и парламент уже конфликтовали между собой. Федеральный бюджет России ежеквартально пересматривался в течение года. Если бы США помогли Ельцину сбалансировать бюджет, парламент бы опять нарушил этот баланс. Пока Россия не решила вопрос с этим политическим тупиком, деньги бы ничего не решили. И, чтобы совсем запутать, Борис Фёдоров, бывший министр финансов, практически умолял Запад не посылать помощь в начале 1990-х годов, потому что Ельцин провел реформы, только когда его прижали к стене.

Предоставляя некоторую помощь пенсионерам и бедным, Соединенные Штаты могли бы, вероятно, продемонстрировать добрую волю. Но не было никакой инфраструктуры, чтобы реализовать такие программы без серьезной коррупции. Существовало много историй, иногда преувеличенных, но зачастую правдивых, касающихся гуманитарной помощи для обогащения посредников. Сильным аргументом было то, что Запад должен был списать по крайней мере часть советского долга. В 1991–1992 годах западные чиновники ошибочно полагали, что экономический кризис будет недолгим и что нефтегазовые запасы России позволят ей заплатить. К 1993 году такие иллюзии, конечно же, рассеялись. Тем не менее, списания долга не произошло.

НАТО

Россия обиделась, что ее бывшие союзники по Варшавскому договору чувствовали потребность в защите от ее возможного вторжения. Россия перевернула чистый лист. Она двигалась в сторону демократии. Русских обидело то, что их подозревают и боятся.

И тем не менее даже тем, кто симпатизировал России, пришлось признать, что Запад не может закрывать глаза на законные интересы жителей Восточной Европы. Безусловно, защита уязвимых слоев населения была более необходима, чем удовлетворение стремления России к уважению и лидерству среди соседей. Когда Тэлботт сказал, что расширение НАТО – это правильно, он, несомненно, имел в виду именно то, что расширение НАТО необходимо.

Русских обидело то, что их подозревают и боятся.

Граждан Праги или Варшавы нельзя обвинять в том, что они видели свое будущее достаточно туманным. Поляки наблюдали, как их страну неоднократно дробили на части, интеллигенцию ссылали в Сибирь, население с одной стороны истребляли нацисты, с другой – Красная Армия. Страна постепенно восстанавливала силы и устремилась на запад в 1945 году, превратившись в «народную демократию», живущую под советским попечительством. Чехи сначала были под гнетом нацизма, затем коммунизма, их пражскую весну раздавили советские танки. После всего этого они не могли просто поверить, что Россия была реформирована. Лидеры США не могли посмотреть Гавелу и Валенсе в глаза и сказать: вы самостоятельны.

Нельзя было делать вид, что все эти события не являются частью истории. Запад предал Восток в Мюнхене, в Москве в 1944 году (когда Черчилль разделил страны на клочке бумаги, а Сталин обвел их синим карандашом), а затем еще раз в Ялте. Многие считали, что было неправильно со стороны Соединенных Штатов принять покорение Восточной Европы Советским Союзом. Черчилль отдал ее за бесценок в обмен на Грецию.

Даже сторонники расширения НАТО договорились, что Россию при правлении Ельцина нельзя наказывать за грехи Сталина. Россияне пострадали от советского тоталитаризма, как и любая другая нация. Но Запад не мог начать все с чистого листа. Карта Европы была составлена Сталиным. Поэтому, когда Валенса и Гавел пришли к Клинтону и сказали «никогда больше», у них было право обратиться к чувству вины Америки и попросить подтверждения.

Ельцин, будучи человеком антисоветским, понимал это. Или так думали американские лидеры. Он был потрясен секретными документами, в которых шла речь о расправе Сталина над польскими офицерами в Катыни. Он опустился на колени у памятника им в Варшаве в 1993 году. Валенса пригласил его на длительную прогулку в сады президентского дворца, и Ельцин, вернувшись, сказал прессе: «Польша и Россия – два суверенных государства и должны уважать суверенные решения друг друга». И добавил, что Россия не будет возражать против вступления Польши в НАТО. Это ошеломило его помощников. Но со стороны Запада произошедшее показалось величественным моментом.

Ельцин сказал, что Россия не будет возражать против вступления Польши в НАТО.

Русские хотели, чтобы Запад распустил НАТО и построил общеевропейскую структуру безопасности – СБСЕ. Но даже русофилы признали, что этого никогда не произойдет. Данная организация никогда не сможет договориться о таких вопросах, как будущее Югославии. Когда потребуются действия, произойдет раскол. Язвительный распад, несомненно, вызовет больше неприязни, чем осторожная попытка создать более свободные, но более прочные связи между Россией и Западом. Что касается вступления России в НАТО, причина была не в том, что Соединенные Штаты не смогли увидеть место страны в альянсе. Это произошло потому, что США считали Россию крупной державой. Россия – это не Польша или Венгрия. НАТО всегда работало как военный союз, хотя об этом никогда не говорили вслух, члены знали, что неформальное лидерство идет из Вашингтона. У альянса был один бесспорный глава. Польша и Венгрия были счастливы присоединиться на этих условиях. Но Россия была слишком большой, слишком сосредоточенной на своих собственных специфических интересах, чтобы принять роль второй скрипки.