Точка контроля - Enigma_net

— Я понял, — тускло отозвался Эндрю. — Ты меня не захотела, тебе стало… противно что ли.

— Не принимай на свой счет.

Эндрю кивнул, продолжая буравить штору взглядом.

— Ей тоже было противно, — уронил он спустя пару минут. — Она не отключилась, как другие, чувствовала, что с ней делали. Надо было подобрать какой-то другой ключик, но времени не было. Пришлось давить.

Вилка в руках вампира изогнулась в дугу. Кира пришла к выводу, что с сознанием девчонки произошло примерно то же. Вампиры, особенно молодые, частенько баловались внушением во время секса. Психиатрические клиники насчитывали не один десяток пациентов, поступивших к ним после таких развлечений.

Выступать в роли голоса совести не имело смысла, вампир прекрасно справлялся и сам, угрызаясь из-за ошибки. Напрашивалась какая-то поддерживающая реплика, но Кира не смогла ее придумать.

— Если тебя утешит, старики, бывает, тоже ломают сознание. Это еще хуже. Пласт памяти слишком велик, чтобы можно было переварить без потерь. В этом просто тонешь и все. Растворяешься, как лед в шампанском.

Воспоминания заныли под ребрами. Кира нервно стряхнула с рук несуществующий песок. Погладила запястье, голое и беззащитное без золотой цепочки, которую она носила как браслет.

— Тебя кто-то сломал? — тихо спросил Эндрю.

— Случайно.

— Ты невезучая. Случайно сломали, случайно укусили, случайно избили.

— Браслет дома, — вздохнула Кира, вновь потирая запястье.

Талисмана очень не хватало, но она согласна была потерпеть, если сейчас он защищал Арину.

— Тебе скафандр нужнее, — невесело усмехнулся Эндрю.

— Может быть. Мы кого-то ждем на нашу вечеринку?

— Нет, зачем?

— Тебе не надо девчонок надо убеждать делать то, что не хочется. Это для кого-то.

Кира тактично обошла слово “изнасилование”, но Эндрю все равно окислился унынием, как залежавшийся медяк.

— Тебя надо только убаюкать.

— Навсегда.

— Если будешь сопротивляться или окажешься невнушаемая. Сказали, ты на выставке в Лероем беседовала по-свойски. Он мощный. Нагнет и отымеет так, что будешь думать, что сама хотела и попросишь повторить.

Кира хрюкнула смехом, развеселившись от того, насколько похоже на нее охарактеризовал Доминика Эндрю.

— Вы знакомы?

— Виделись пару раз на разных… встречах. Филлипс его не любит.

— Почему?

— Потому что говнюк!

— Странно, должны были подружиться. Твой босс тоже не добрая фея.

— Филлипс — решала, Лерой — кидала. Такие не дружат.

Кире стало любопытно, кого опять так неудачно кинул Доминик, что понадобился специальный человек для решения проблемы. Шампанское в бокале кончилось, она долила себе еще и уселась на диванчике, подогнув ноги.

— Тебе-то он чем насолил?

— Ничем, — процедил Эндрю с такой обидой, что стало очевидно — насолил значительно. Буквально в душу плюнул.

— Ясно, — Кира постаралась не улыбнуться.

— Ни черта тебе не ясно, поняла?!

— Ты очень нервный для вампира.

— А ты очень наглая для человека! Живешь в дорогом отеле, пьешь дорогое вино, жрешь дорогую еду. Думаешь, ты лучше меня? Да пошла ты!

Эндрю бросил погнутую вилку, вскочил и заметался по комнате. Способ выражения эмоций все не находился. Вампир ускорялся, превращаясь из цельного образа в размытое мельтешение гнева и беспомощности.

— Сядь! — резко сказала Кира. — Меня сейчас стошнит.

Эндрю подскочил к дивану, навис над ней, полыхая темными глазами.

— Сука! Все из-за тебя! Это ты во всем виновата!

Его сила щипала кожу и билась в сознание. Он хотел и одновременно не хотел подчинить ее, сделать согласной и безропотной. Отнести в постели и нежно трахнуть, чтобы перед смертью ей было хорошо. Убраться из этого номера. Постараться забыть, как на него смотрели пустые глаза сломанной девчонки. Сонм желаний, смешанных в гротескные противоречия, ломал ее барьеры один за другим. Кира вспомнила, что вампир плотно пожрал, и на быструю капитуляцию рассчитывать не следует.

Боль колотилась в висках, отсчитывая время до того, как кто-то из них выдохнется. Он был определенно опытнее Эшли, хотя казался моложе. Бил в просветы сомнений. Втискивался между усталостью с сытостью своими мыслями-пинами…

… Им было бы хорошо. Он мог бы расслабиться. Побыть немного собой. Она бы не никому рассказала. Она гордая. И это было бы не важно. Он бы сломал ей нос во время секса. Кости вошли бы в мозг тихо и безболезненно. Он бы справился. Он десятки раз видел, как это делается…

Воспоминания, поднятые со дна души, захватили ее сознание. Кира швырнула ими в Эндрю, как пригоршней песка в глаза…

... Духота липла к ней, как наглая проститутка из трущоб. Хватала за обнаженные щиколотки, лапала. Сжимала в объятиях, душила, заставляла глаза слезиться. Палатки трепетали на ветру, насыщенном миллионом песчинок, которые он приносил с собой из пустыни. Они впивались в кожу и жгли. Боль стала постоянным спутником. Боль, солнце и вонь.

Из темноты вышел крестоносец. Увидел ее, стоящую возле палатки. Его похоть пахла омерзительной сладостью и будила жажду. Жажду вампирши изможденной солнцем, жаром, ветром, даже ночью не приносящим облегчения. Вампиршей, находящей в этой бесконечной боли извращенное удовольствие и дикое чувство безопасности. Она шагнула навстречу, скидывая свое простенькое одеяние. Рыцарь осклабился, смял ее бледное тело в объятиях. Тиски рук сдавили бедра. Жажда поглотила разум. Она могла бы разорвать его на сотни лоскутков и сшить из них платье. Сила бурлила в ней горячим гейзером, лишь немного пробиваясь на поверхность. В синие глаза, делая зрение острее, мир ярче. Она любовалась на свет крови в венах мужчины, что жадно брал ее тело. Эта грубость возбуждала больше, чем могла. Чувства смешивались, как будто слияние плоти делало ближе и души. Ласковое, манящее тепло чужой жизни вызывало упоение этой грубой, торопливой близостью. Погребенная под ощущениями, она застонала, громко и протяжно. Откуда-то с другого края лагеря отозвалась на ее стон голодная собака, пронзительным воев вспугнув своих товарок. Зов крови вспыхнул в клыках болезненным удовольствием. Ночь раскрасилась тысячей оттенков. Многослойная, живая, дарящая силу ночь. Ее ночь. Крестоносец зажала ей рот, заставляя молчать, но бурлящий поток жажды этим было не остановить. Внутри натянулся жгут, связывающий ее с беснующейся на привязи собакой, и дикая сила зверя перевернула привычный мир. Этой силы хватило опрокинуть и оседлать мужчину. Он задергался беспомощно, как мышь под тяжелой лапой кошки. Молниеносным движением она сорвала с его шеи золотую цепочку с грубым крестом и сжала в ладони. Прокусила вену на шее, с наслаждением смакуя то, как глубоко они погружаются друг в друга, как сладко изливаются. Наслаждение кровью вспыхнуло огоньками и засияло, превращая ночь в сияющую бездну тьмы. Безумную, поглощающую сознание эйфорию…

… Киру вывернуло прямо на ноги Эндрю. И еще раз. Он с матом отпрянул, сшибая корзину