Великая испанская революция - Александр Шубин

На Пленуме Каталонской организации НКТ 13 июня прошли выборы генерального секретаря. При этом «экстремист» Шена получил 106 тысяч голосов, относительно умеренный Исглиес — 98 тысяч, а Эролес — 91 тысяч (из 550 тысяч). Но за него выступило больше организаций, и он был избран[1246]. Эти выборы показывали, что радикалы-нонконформисты имели в НКТ крупную фракцию, но все же не имели права говорить от имени большинства членов, даже представленных на пленуме. Более того, по данным коммунистов, в НКТ были и прямо противоположные настроения — недовольство «тем, что руководители НКТ отказались в мае месяце от участия в правительстве»[1247].

После разгрома ПОУМ именно НКТ стала центром антисталинской агитации. 17 июля «СНТ» опубликовала фельетон по поводу футбольных побед басков в СССР: «Нельзя всегда выигрывать. Надо уметь проигрывать. Надо держать ноги в голове — иначе вы троцкисты»[1248]. В своем выступлении 21 июля Ф. Монтсени говорила: «В России революция во время керенщины преодолела все препятствия и шла вперед, разрушив тиранию царей, но затем диктатура сбилась, в результате коллективного заблуждения, на диктатуру Сталина»[1249]. Впрочем, Монтсени оговаривалась: мы благодарны СССР. «Но это не значит, что те (люди — А. Ш.), которые в Испании представляют партию, держащую власть в СССР, могут присвоить себе право на все, сделанное СССР в пользу Испании»[1250]. Сталинская диктатура — дело советских людей. Острие критики направлено против испанских коммунистов.

Секретарь НКТ М. Васкес 3 августа разъяснял официальную позицию НКТ: «В мозгу ни одного анархиста не может быть даже мысли о вражде к России». Но мы выступаем против коммунистической партии, мы — «идеологические противники государственного коммунизма, ибо мы — поклонники свободы, в то время как последний (государственный коммунизм) — враг свободы… Россия сделала большой шаг в социальном прогрессе, показывая пример пролетариату мира, который, конечно, может быть превзойден в потрясениях, которые происходят в других странах… Мы должны быть благодарны России за поддержку делу испанского антифашизма, хотя считаем, что речь идет лишь о проблеме взаимной помощи, так как если Россия нам помогла, то мы также помогаем России, которая заинтересована в победе антифашизма». Эту мысль он повторил 5 августа: «Россия также заинтересована в нашей победе, как заинтересованы Германия и Италия в победе Франко»[1251].

Анархо-синдикалисты добавляли ложки дегтя в медовые репортажи правительственной прессы об СССР. Когда «Аделанте» 12 декабря написала, что выборы в СССР «показали, что весь советский народ поддерживает свое правительство»[1252], «Солидаридад обрера» напомнила, что в СССР нельзя выставить альтернативного кандидата[1253].

Критикуя СССР и коммунистов, лидеры НКТ продолжали искать приемлемые для них условия примирения с правительством. В Народный фронт НКТ не входила. Тогда анархисты развернули кампанию за замену Народного фронта Антифашистским фронтом. 8 июля эту идею высказал генсек НКТ Васкес в интервью нескольким газетам: «Антифашистский фронт, слияние всех антифашистских партий и профсоюзов — вот, что необходимо»[1254]. Для анархистов это было мостиком для возвращения в систему власти «без потери лица». Компанис поддержал эту идею. Однако Компанис и Коморера договорились создать Женералитат без анархистов[1255], и сближение сорвалось.

30 июля был подписан пакт ВСТ-НКТ. Был создан комитет связи, договорились не нападать друг на друга в прессе, готовить объединение двух профцентров, которые к тому же претендовали на монополию в рабочем движении: «СНТ и УХТ не признают никаких профсоюзов, которые не подчинены дисциплине УХТ и СНТ»[1256]. Впрочем, два профобъединения действительно объединяли почти всех рабочих. Анархо-синдикалисты в «Кастилия либре» повторяли старые лозунги: «Пролетариат вырос и не желает больше принадлежать к политическим партиям…»[1257] Однако после майского перелома это было не более, чем идеологическое заклинание. В действительности речь шла о выработке условий реинтеграции анархо-синдикализма в систему Республики через зависимую от правительства объединенную профсоюзную структуру. Но если до мая 1937 г. НКТ была мотором социальных преобразований в Республике, то теперь это была совсем другая Республика, отторгающая эти преобразования.

Коммунисты поспешили поправить своих партнеров. «Френте рохо» писала: «Организованные в профсоюзах рабочие горячо желают единства, но не для борьбы против политических партий и против правительства, которое они сами поддерживают через свою партию»[1258]. Режим останется прежним, и НКТ через это соглашение должна быть привязана к его колеснице. Впрочем, как отметили советские наблюдатели по поводу соглашения профцентров, «похоже, что это — пакт двух врагов, заключивших перемирие для нападения на третьего»[1259]. «Третьим» могли быть приетисты. Но вскоре действия Прието и коммунистов сорвут такой «пакт».

В начале августа ЦК КПИ предложил НКТ-ФАИ начать переговоры о возобновлении соглашения о единстве действий и совместной борьбе с «неконтролируемыми элементами»[1260]. Таким образом, делался реверанс в сторону «контролируемых» анархо-синдикалистов. Обсуждение отношений с коммунистами на конференции представителей регионов НКТ было бурным. Нормализация отношений с КПИ, как казалось части делегатов, могла бы прекратить наступление на позиции НКТ и обеспечить сближение с ВСТ. В то же время Национальный комитет и часть региональных организаций понимали, «что на этом пути уступок коммунистам мы идем к поражению»[1261]. Новое поражение наступило в августе — «народная демократия» ударила по Арагону.