Сотворение света - Виктория Шваб

– Что это? – спросил отец, опускаясь перед самодельным дворцом на одно колено.

– Это игра, – объяснил Рай. – Такая же, как у тебя.

Тогда Максим взял его за руку и повел с собой вниз по ступеням, через весь дворец. Босые ноги мальчика утопали в бархате ковров. Когда они наконец добрались до зала карты, у Рая гулко колотилось сердце – наполовину от страха, наполовину от восторга. Его отец вынул ключ и открыл двери.

Память часто искажает реальность, представляет события прошлого еще ярче и прекраснее. Но воспоминание Рая о зале карты, напротив, тускнело в сравнении с реальностью. За тот год он вырос на целых два дюйма, но карта ничуть не казалась ему меньше прежней – наоборот, она была просто гигантской, и все такой же прекрасной, такой же волшебной.

– Это, – строго сказал ему отец, – вовсе не игра. Каждый солдат, каждый корабль, каждый камень стен или стеклянное окно – все в нашем королевстве зависит от равновесия на этой карте.

Рай восхищенно смотрел на карту, которую предостережение отца сделало еще более магической. Максим, скрестив руки на груди, стоял и смотрел, как его сын разглядывает карту, бережно на цыпочках обходит вокруг стола, изучает каждую мелочь, пока его внимание полностью не сконцентрировалось на дворце.

Это был не какой-нибудь высокий чайник или подставка под пирожные. Этот сияющий дворец представлял собой совершенную, созданную из стекла и золота копию оригинала – дома, где жил Рай.

Вытянувшись, мальчик попытался заглянуть в дворцовые окошки.

– Чего ты там ищешь? – спросил отец. Рай оглянулся, округлив глаза:

– Тебя, конечно.

Рот короля над черной подстриженной бородой тронула улыбка. Максим указал на небольшое возвышение в панораме города, на площадь двумя кварталами ниже дворца, где виднелась каменная группа конных стражников. В центре отряда была фигурка в золотой короне на голове, размером никак не отличавшаяся от остальных.

– Место короля, – объяснил Максим, – рядом с его народом.

Рай полез в карман ночной рубашки и вытащил фигурку принца, сделанную из сахара: он стащил ее с последнего именинного торта и сохранил для своей игры. А теперь он осторожно поставил ее на карту рядом с коронованным воином.

– А место принца, – гордо заявил он, – рядом с его королем.

* * *

Рай рванулся с отчаянным криком, пытаясь вырваться из удерживавших его рук.

«Место короля – рядом с его народом».

Он просил, умолял, пытался освободиться.

«Место принца – рядом с его королем».

Ворота были заперты. Отец исчез, отделенный от него мертвой преградой из дерева и камня.

– Ваше высочество… прошу вас!

Рай освободил одну руку и ударил, не глядя – попал Айзре в челюсть. От неожиданности она выпустила его, и принц метнулся вперед, но его перехватил Сол-ин-Ар, взяв в крепчайший захват и завернув ему руку за спину.

– Нет, ваше высочество.

Он попытался бороться, боль в заломленной руке не позволяла вырваться… Но Раю было всё равно. Как-то он умудрился вывернуться из захвата, хотя в плече что-то хрустнуло. Он освободился и ударил фароанца локтем в лицо.

Тем временем стража все прибывала, солдаты блокировали ворота, Айзра выкрикивала приказы разбитыми губами.

– Прочь с дороги! – срывающимся голосом крикнул стражникам Рай.

– Ваше высочество…

– Прочь с дороги.

Стража медленно уступила ему дорогу, и Рай схватился за засов – за миг до того, как Айзра вцепилась в него и прижала его ладони к дереву ворот.

– Не смейте, Ваше высочество, – прорычала она.

«Место короля – рядом с его народом».

– Айзра, – умоляюще выдохнул он. – Место принца – рядом с его королем.

– Так и будьте с ним, – ответила стражница. – Докажите свою верность, уважая его последнюю волю.

Она отпустила Рая, принц наконец был свободен. Он стоял у широких деревянных ворот. А по другую сторону ворот, так близко – и неизмеримо далеко…

Что-то разрывалось у Рая в груди… Он прижал ладони к створкам ворот и зажмурился. Потом коснулся ворот лбом, дрожа с головы до ног, умирая от желания отодвинуть засовы, броситься вслед за отцом…

Но он не сделал этого.

Ноги Рая подкосились, он осел на землю, и если бы в этот момент его навеки поглотила темнота, он был бы только рад.

I

Максим Мареш упустил из виду туман.

Едва ступив за порог дворца, он тут же почувствовал яд Осарона, разлитый в воздухе. Было слишком поздно задерживать дыхание. Туман прополз королю в легкие, наполняя его грудь злыми чарами, в то время как голос проклятья зашептал у него в голове.

«На колени перед королем теней».

Максим устоял против гипнотической тяги, силой воли оттолкнул туман и взамен сконцентрировался на металлическом лязге марширующей стальной гвардии. И на колеблющейся темной фигуре у подножия дворцовой лестницы.

Лишенный тела король теней был не очень похож на человека – скорее на сгусток дыма, заключенный в сосуд темного стекла. Его облик колебался внутри созданной им прозрачной фальшивой оболочки, напоминая игру света и тени. Только глаза его выглядели плотными – черными, как полированный камень.

Как черный глаз Келла, подумал Максим, и тут же прогнал эту мысль. Нет, у этой твари нет ничего общего с Келлом.

Взгляд Келла был теплым, иногда горячим, как огонь, а глаза Осарона казались ледяными и острыми, и совершенно нечеловеческими.

При виде Максима, двинувшегося ему навстречу по ступеням, лицо короля теней замерцало, меняясь. Губы сложились в подобие улыбки.

«Лжекороль».

Максим заставлял свое тело идти вперед, спускаться ступенька за ступенькой, хотя в глазах у него темнело, а кожа горела жаром. Когда его сапоги коснулись камней дворцовой площади, его последняя стража – двенадцать стальных воинов – двинулись вперед и заняли свои места вокруг короля, окружив его, как деления часов – центр циферблата. Каждый выхватил короткий стальной меч. Клинки были зачарованы на разрубание любой магии.

Осарон едва обратил внимание на стальных рыцарей, на то, как они согласованно двигались, словно пальцы одной руки, на то, как тени клубились вокруг их доспехов и мечей, но не могли их коснуться.

«Ты пришел преклониться предо мной?» – спросил король теней, и его слова гулко отдавались в голове Максима. – «Ты пришел умолять меня о пощаде?»

Максим вскинул голову. На нем не было ни доспехов, ни шлема, на голове – золотая корона. Из оружия – только королевский одноручный меч у бедра. Он посмотрел прямо в черные как оникс глаза и сказал: