Живая душа - Владимир Максимов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 113 114 115 116 117 118 119 120 121 ... 155
Перейти на страницу:

Когда я вышел на улицу, во дворе, при сверкании многоразовых петард и свете фонарей, у ёлки, поставленной в скверике прямо в сугроб, уже вовсю веселилось несколько семей из нашего дома. Были здесь не только взрослые, но и дети. И все что-то говорили, восторженно смотрели на разноцветье огней, невиданными узорами распускающихся в чёрном небе. Пенилось шампанское. Взрослые пытались чокаться одноразовыми пластиковыми стаканчиками. Кричали: «Ура! И с Новым годом!» Обнимались! Желали друг другу счастья и добра. И, по-моему, были вполне искренни и естественны в эти минуты всеобщей радости.

Примерно через полчаса все заспешили к своим праздничным столам, к своим компаниям и друзьям, оставшимся в квартирах, и мы тоже вернулись домой.

Стоя у окна, мы ещё долго наблюдали разноцветные всполохи, устремляющиеся в небо в различных частях города. Особенно ярко ночь была расцвечена над Тихвинской площадью, где под Новый год обычно собиралось полгорода.

– Ну, как, понравилась Мышке икра? – спросил я Диму.

– Понравилась, – улыбнулся он. – Спасибо тебе. Её только непривычные огни в сквере и грохот немного пугали. Но съела она всё.

– Может быть, ещё шампанского? – предложил я.

– Давай. Как говорил дед: «За всё хорошее на земле нашей русской!»

Мы чокнулись и не спеша выпили по бокалу прохладного, радостно пузырящегося шампанского. Тем более что тост моего отца, который он частенько произносил, был действительно хорош.

– Пойду, поздравлю по Интернету друзей, – сказал Дмитрий, когда всполохи в небе стали стихать.

Он взял с блюда яблоко и отправился в свою комнату, а я, стоя у окна и глядя на то, как снег пытается загладить длинный «шрам» на «взлётной полосе», подумал о том, что, пожалуй, действительно, весь лимит по несчастьям мы за один только прошедший год исчерпали на много лет вперёд. И, значит, по закону равновесия, нынешний год должен быть если и не счастливым, то хотя бы спокойным. О большем я, честно говоря, и не мечтал, в глубине души не веря, что без Наташи счастье для меня возможно.

Но о ней мы с Димой старались говорить не часто. Ибо боль от её потери была ещё слишком свежа. Хотя мне о Наташе хотелось говорить постоянно…

– Отец! Спасибо за подарок! – услышал я из Диминой комнаты.

«Значит, прочёл мою открытку», – подумал я и крикнул в ответ:

– Понравились кошаки?

– Да!

– Ну, вот и хорошо!

Я налил себе в маленькую хрустальную рюмку коньяка и, глядя на своё не очень весёлое отражение в тёмном стекле, чокнулся со своим двойником, негромко, чтобы не услышал Дмитрий, проговорив: «С Новым годом, дружище! Не грусти. Всё будет хорошо».

– Ты чего, отец?! Сам с собой, что ли, бормочешь?! – снова крикнул из своей комнаты сын.

– Да нет, тебе показалось! – бодро ответил я.

Мне надо было казаться весёлым. Как о подобном состоянии хорошо сказал Есенин: «В грозы, в бури, в житейскую стынь, при тяжёлых утратах и когда тебе грустно, казаться улыбчивым и простым – самое высшее в мире искусство». Ведь не виноват же сын в том, что меня гложет тоска по человеку, с которым мы прожили двадцать девять счастливых лет. А сколько, скорее всего, печальных лет мне предстоит прожить без Наташи?..

Я снова посмотрел на своё отражение в тёмной глубине окне и увидел себя уже немного другим: с печальными глазами и улыбкой на лице.

«Это ничего. Это хорошо», – мысленно сказал я самому себе, ибо, как говорил Гилберт Кит Честертон, хорошего человека узнать легко – у него печаль в сердце и улыбка на лице.

– Тебя твоя крестница Евгения с Новым годом поздравляет! – снова крикнул Дмитрий. – Что ей ответить?!

– Тоже поздравь. И напиши – пусть приходит. Мы ей будем рады. Я завтра солянку сготовлю.

– Отправлено! – откликнулся сын.

* * *

Мышку, ближе к весне, подкармливал уже почти весь двор. К ней привыкли.

А летом у неё на крыше появились два симпатичных котёнка. Пеструшка и Полосатик, так назвали мы котят по их окрасу.

Они очень забавно, подолгу, как любые дети, играли друг с другом.

Иногда Мышка выводила их в скверик, уча охотиться на мышей. А иногда и скрадывала зазевавшегося голубя, клюющего остатки пиши из их кормушки.

Одним словом, она стала хорошей, заботливой матерью. И мы только иногда, глядя на резвящихся на солнышке котят, загадывали: «Хоть бы зима в этом году выдалась не очень холодная», чтобы этой кошачьей семье хватило сил пережить её в полном составе…

14–23 сентября 2011 г., Порт Байкал

18 ноября 2011 г. – 31 января 2012 г., Иркутск

Кот в мешке

Из Владивостока наше научно-поисковое судно «Учёный» вышло тридцатого сентября, почти в полночь. Возвращение в порт планировалось на март. Всё, как в песне Владимира Высоцкого: «Не пройдёт и полгода, и я появлюсь, чтобы снова уйти, чтобы снова уйти на полгода…» Эту песню мы с моим приятелем неоднократно слушали в ресторане «Золотой рог» в последний свободный вечер перед выходом в море, убедившись по частым её заказам посетителями, что не одни мы покидаем этот славный безалаберный морской город.

Когда за кормой постепенно исчезли последние многоярусные огни Владивостока и кругом плескалась лишь чёрная вода, я обнаружил, что остался на палубе совсем один. Ещё немного постояв, отправился спать. Грустно как-то одному было стоять на палубе…

Команда «Учёного» состояла из тридцати двух человек. Капитан, два его помощника, механики, траловый мастер, кок, матросы… Три женщины: буфетчица, уборщица и фельдшер. Пятеро «научников»: трое – из Тихоокеанского института рыбного хозяйства и океанографии и двое студентов-дипломников охотоведческого факультета из Иркутска – мой однокурсник Евгений Серебренников и я – Игорь Ветров.

Начальник рейса Александр Михайлович Николюк и капитан – главные на судне. Николюк в обязательном порядке обсуждает с кэпом все предвиденные и непредвиденные зигзаги нашего рейса по учёту и изучению миграционных путей северного морского котика.

На следующий день, первого октября, мы проснулись уже в Японском море. За завтраком (кофе, булочки, сыр, сливочное масло) в кают-компании командой был обнаружен ещё один неучтённый доселе член команды. Пушистая дымчатого цвета кошечка Муся, которую прихватила в рейс «красивая и одинокая», как она сама о себе говорила, буфетчица Зина.

На вопрос капитана «Откуда на судне кошка?» она невинно объяснила:

– Не с кем было оставить. Я ведь женщина незамужняя.

При этом округлившиеся «иллюминаторы» её глаз, сияющие небесной синевой, как бы затуманились от навернувшейся слезы, и она, чтобы не дать чувствам воли, так изящно повела крутым бедром под коротенькой в обтяжку юбочкой, что больше никаких вопросов не последовало. По-видимому, в ту минуту наш мрачноватый капитан окончательно осознал, что у него на судне теперь не одна, а две милых кошечки, одна из которых, частенько относившая потом в каюту капитана утренний кофе, обеды и ужины (особенно ужины), стала его любимицей. А ласковая кошечка Муся – стала любимицей всеобщей.

1 ... 113 114 115 116 117 118 119 120 121 ... 155
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?