Погашено кровью - Михаил Март

– Брюки в тайге?

– И детей нянчить. Все сходится к тому, что рожать надо рано. Тебе тридцать пять, а дочери двадцать. Подружки. Ты знаешь, я даже уху варить умею.

Чиж повернулся к девушке и посмотрел ей в глаза. В голубых озерцах было столько доверия и чистоты, что он не решился бросить в них камень обиды.

Она не понимала, о чем говорила. Детская романтика, которая оборачивается слезами и сожалениями. Чижу становилось от этого тяжелее. Девчонка пролезла к нему в душу, и в любой момент он мог сломаться, а Чиж должен оставаться стержнем. Его дружок с философской натурой готов немало дров наломать.

– Я провожу тебя домой, – сказал кавалер мягким голосом.

– Я не вернусь домой. Я уже сказала. И не волнуйся, я к тебе не навязываюсь. У меня ключи от котельни есть, где ты пытался меня запереть. Террорист-неудачник. Жаль, номер дома забыла!

– Можешь злиться. Но уху я привык сам себе варить.

– Думаешь, ты один такой упрямый? Еще увидим. – Она резко повернулась и быстрой походкой пошла прочь. На душе у Чижа скребли кошки. Он очень хотел ее окликнуть и обнять, но сдерживал себя из последних сил. Он стоял как пень, а стройная, хрупкая фигурка растворялась в тумане.

Вернувшись домой, он застал странную и непривычную картину. Белый и Галя пили шампанское и едва ворочали языками, а его любимая раскладушка была завалена грудой стодолларовых упаковок.

– А вот и наш рыцарь печального образа! – воскликнул Белый.

– Нет, – поправила Рыжая, – он твой оруженосец Санчо. А рыцарь ты!

– Она высыпала виноград из алюминиевой миски и надела битую железяку ему на голову.

– А оруженосцу оставили выпить? – спросил Чиж.

– У тебя под ногами полная сумка, – сказала Галя и покосилась на Чижа, – Точно. Он в печальном образе.

– Бедолага! Опять его Ольга обидела, – покачал головой Сергей.

– Ольга? – переспросила Галина. – Кэс ке се Ольга?

– Ну это такая зверюшка наподобие тебя, которая мечтает водрузить свой твердый каблук на беззащитную лысую голову беглого зека.

– Но на твоей голове шлем. Ты-то не плачь!

– Значит, у меня будет подружка.

– Ага. Очаровательное создание, жертва шантажа, современная принцесса на горошине, а главное – как она на него смотрит. Это надо снимать в кино. «Романс для влюбленных-2». А этот чурбан… – Белый махнул рукой.

– Да, у него есть пример перед глазами. – Галя усмехнулась. – Вы у нас большие охотники до баб. Никто на ногах устоять не может! Сразу убежать хочется. Ну ладно. Я спать хочу, мне еще одно дельце утром провернуть надо.

– Какое дельце? – встревожился Белый.

– Князек. Суженый мой. Скучает, поди…

– Брось, Рыжая. Мы так не договаривались.

– Уймись, Сереженька. Я тебе с хвостами досталась. Отрубить их надо, чтобы не цеплялись, а потом уж вези меня куда глаза глядят.

* * *

В голове стоял ровный дребезжащий звонок, словно заело клаксон в машине. Фил лежал на полу и тупо смотрел в потолок. Как он глуп! Он ничем не отличался от Гнома. Глупый маленький карлик, он едва не свихнулся от мысли, что у него будет так много денег. Глупый опытный Фил, он едва не сошел с ума, увидев груду денег. Что за магическая сила сидит в этих бумажках, которая лишает людей здравого смысла и заставляет делать непоправимые глупости?!

Человек слишком слаб, чтобы устоять перед соблазном.

С огромным трудом Фил поднялся и, покачиваясь, подошел к комоду.

Там в коробке из-под сигар лежала квитанция камеры хранения Аэропорта, где Фил хранил деньги, полученные от азиата. Он сел за стол, положил перед собой бумажку и посмотрел на нее с некоторой надеждой. И почему он сразу не уехал?

Звон в ушах перепутался с шумом двигателя большегрузной машины.

Мотор заглох. Фил решил, что это перенапряжение или остаточные воздействия того зелья, что ему подмешали в шампанское. Где-то рядом хлопнули дверцы грузовика.

Пауза, и вдруг распахнулась входная дверь, и в комнату вошли двое. Красная пелена в глазах рассеивалась слабо, и Фил не разглядел гостей в полумраке комнаты. Высокие, сильные, мрачные. Один из них нагнулся над столом и заглянул в лицо Фила. Теперь он узнал его. Это был Паша Лосев. И как он ухитрился ускользнуть от него? Но кто-то должен выиграть. Ничья в таких партиях исключена.

– Сколько веревочке ни виться, а концу быть, – тихо сказал Лосев.

– Перехитрил ты меня, браток, – тихим, глухим голосом прохрипел Филипп Трошин.

– Это ты сам себя перехитрил.

– Как же вы меня здесь отыскали?

– Глупец! Напортачил, а теперь решил уйти с фейерверком? Забыл, с кем дело имел? Меня генерал к себе в высотку вызывал. Ты же сдуру столкнул лбами два самых сильных наркокартеля в Москве. Сейчас уже нет такой шестерки в криминальной московской среде, которая бы не разыскивала тебя с ножом в руке.

Генерал в бешенстве. Заварил ты кашу, дружок. Это наш шеф, Воронцов, дал мне адресок дачки. Или ты забыл, что у него здесь тоже был участок и дома они вместе с твоим отцом строили? К тому же он сказал, что дело Хряща с тебя никто не снимал, и оно так и висит на тебе. Ты все еще в ответе перед людьми, которые работали на тебя. Я счел нужным привезти твоего старого приятеля из Сибири. Капитан Данилов, помнишь?

Здоровяк отстранил Лосева и склонился над столом. Лицо Трошина оставалось спокойным, но бледным и сморщенным. Он словно мгновенно постарел на десяток лет.

– Помнишь меня, майор? Данилов Иван Валерьянович. Я же обещал тебе, что наши дорожки непременно сойдутся. Ты покойному моему корешу Саше Сизову десять процентов забыл заплатить. Мы свою работу всегда до конца доводим. Я доставил Сыча в Москву. Обещано – сделано!

Фил пододвинул квитанцию камеры хранения в центр стола.

– Этого на все хватит. Берите.

Но никто не обратил внимания на бумажку.

– Данилов прав, – кивнул Лосев. – Я сам лично отправлял телефонограмму в Барнаул. Отбоя никто не давал. Ребята до сих пор в деле. Но в первый заход не Хрящ ушел, а его сокамерники. Из-за этого человек лишился жизни. Я тебе докладывал, но тебе не до Хряща было. Покойный Женя Павлов Гнома в Красково обнаружил. С той минуты ты уже обо всем забыл. И дело, и свою команду, все побоку. Ну и мы на тебя плюнули. Живи как хочешь. Но нет, ты решил иначе. У тебя началась долларовая горячка. И начал ты, Филя, шашкой размахивать и головы рубить. Но один в поле не воин. Что теперь скажешь?

– Вот, возьмите. Больше у меня нет! Поскользнулся я, и мордой в дерьмо.

Лосев взял квитанцию и медленно порвал ее на мелкие кусочки.

– Решай, Данилов, сам, – коротко сказал он, и слова Лосева прозвучали как приговор.