Английский для миллионера - Варвара Корсарова

Сегодня дует западный ветер. Ветер дорог и расставаний. Отличная погода, чтобы уйти и начать новую жизнь.

Когда въехали в город, уже наступили сумерки, ветреные, тревожные.

В этот раз у Марианны был план, да не один. Особенно радовало, что кроме плана у нее имелись какие-никакие деньги, и на карточке, и наличными. Она не пропадет.

Главный план был таков: переночевать в отеле («Волшебные часы» – отличный вариант. Знакомое место и администратор дружелюбная, а на репутацию плевать...)

А завтра она уедет к бабушке. Ей нужно отсидеться в безопасном месте… успокоиться, проплакаться, решить, как жить дальше.

Стыдно, конечно, что за эти два месяца она звонила бабушке от силы восемь раз, и проведала лишь однажды – когда пару недель назад выдался входной, она съездила в Косулино, отвезла гостинцев, но вытерпела в родном доме лишь час.

Бабушка принялась въедливо расспрашивать ее что и как, и сверлила взглядом поверх приспущенных очков – что-то заподозрила! А напоследок велела ей не терять головы и вести себя, как полагается.

Но несмотря на бабушкины повадки тирана, Марианна знала – случить у внучки беда, Нинель Владимировна придумает, как защитить, одну ее не бросит. Хотя при этом сама устроит ей жаркое время.

Но ведь не случилось у Марианны никакой особой беды! Разбитое сердце и крах мечты – это же такой пустяк… Дело житейское! При этой мысли Марианна легкомысленно улыбнулась, махнула рукой и чуть не разревелась.

Таксист таращился в зеркало заднего вида на ее гримасы и, кажется, раздумывал, не высадить ли странную пассажирку посреди леса.

Марианна выгрузилась возле знакомого отеля с розовыми лампочками и заманчивыми предложениями на фасаде. Уверенно прошла в холл, к стойке администратора. Повезло – за стойкой скучала знакомая девушка, которая при виде Марианны радостно и виновато улыбнулась.

– Вы опять к нам? А у нас номера все заняты … у нас сегодня… кхм… тематическая вечеринка… – она покраснела и едва заметно поморщилась в ответ на раскат аплодисментов, смачный мужской хохот, который донесся со второго этажа, и игривые возгласы постояльцев: «Детка, хочешь, покажу тебе свой большой смычок? Сыграю тебе сюиту Шнитке, тебе точно понравится!»

– Вот видите, – развела руками девушка. – Мальчишник парни отмечают… из союза музыкантов-авангардистов. Творческие люди… с такими всегда хлопот много. Знаете, вам лучше пойти в другой отель. От греха подальше.

Марианна вздохнула. Ничего, не беда. Найдет другое место, где переночевать. Полно в городе нормальных ночлежек.

К Виоле ехать не хотелось – та начнет расспросы с пристрастием, ей сейчас это ни к чему.

– Можно я у вас вещи до утра оставлю в комнате хранения? – спросила наученная горьким опытом Марианна. – Я заплачу.

Администратор согласилась, забрала тяжелые сумки и выдала квитанцию.

Марианна медленным шагом вышла из веселого притона на улицу. Закинула сумку на спину, сунула руки в карманы плаща, постояла, вдыхая густой весенний воздух. И побрела куда глаза глядят, в темноту.

Западный ветер утих, потеплел. Он осыпал Марианну дождем яблоневых лепестков. Они падали с темных деревьев, влетали в круги света под фонарями, кружились, как призраки утраченных надежд. Крохотные, бледные, но каждая важна, и все они составляют смысл жизни… но сейчас они едва слышно хрустят под ногами и превращаются в ничто.

А потом начался настоящий дождь. Марианна порадовалась, что захватила старый «волшебный» зонт. Она раскрыла его и почувствовала себя под черным куполом уютно.

Уютно и невыносимо одиноко… Зонт предназначался для двоих. Для влюбленных пар, которым хорошо вместе и в бурю, и в град – ведь они есть друг у друга, а значит, они выстоят любую непогоду, особенно под волшебным зонтом!

Она представила, как идет под зонтом с Петром, и он обнимает ее, и она чувствует его твердые руки, и слышит его сердце, в сумраке поблескивают его зеленые глаза, и рядом его щека – стоит повернуться, и можно поцеловать, а потом спросить: «А ты влюблен в меня хотя бы немножечко?»

Нет, не так… она бы спросила: «Ты любишь меня настолько, чтобы не считать меня ценным ресурсом? Настолько, чтобы мириться с моими недостатками, и любить меня такой, какая я есть, и прощать маленькую ложь, и смеяться со мной, и утешать, когда я ошибаюсь? И утешать такими словами, которые хочется слышать каждой женщине, а не говорить про трудности, про препятствия, про цели и планы? Обещать счастье, и описывать, каким оно будет – безоблачным, бесконечным, волшебным? Ты мог бы сотворить для меня сказку, а не просто принимать то, что я даю?»

Дождь уныло постукивал по крышам, шуршал в кустарниках, ронял капли. Это была ночь слез… и Марианна тоже заплакала. Всхлипывала громко, никого не стесняясь.

Плакала о том, что ее любовь осталась без ответа. О том, что не всякая сказка кончается свадьбой. Потому что и принц, и принцесса понимают – они не созданы друг для друга… и есть между ними преграды посерьезнее, чем драконы и злые феи-крестницы. Преграды серьезнее, чем даже сословные различия. Самые крепкие преграды – те, что носишь в себе. Их не разрушит не стенобойный агрегат, ни пение волшебной флейты, ни цветик-семицветик...

Марианна споткнулась, покачнулась, и сцепилась с чужим зонтиком. Зонтик вылетел из рук и упал на грязную мостовую. Марианна наклонилась поднять, сверху пронзительный и знакомый старушечий голос сердито заговорил:

– Женщина, вы глаза где забыли? Чего прешь как танк? Не видишь, пожилой человек перед тобой? Идет, махает зонтищем своим… – старуха вдруг замолчала. – Марьяшка, ты что ли? – недоверчиво закончила она.

– Я, баба Соня, – криво улыбнулась Марианна и выпрямилась. Вот счастье-то привалило встретить старую знакомую, век бы ее не видать, квартирную хозяйку!

– А ты чего тут забыла? Ты же вроде уехала за город работать к олигарху?

От бабы Сони так просто было не отделаться. Он почувствовала возможность поживиться сплетней и вцепилась в нее бульдожьей хваткой.

– Уехала и вернулась, –коротко ответила Марианна, отряхивая зонтик. –  Та работа закончилась, ищу новую.

И не удержалась – всхлипнула.

– Выгнал тебя, что ли, тот фраер, который тебя тогда подвозил? Помню, весь такой из себя был, строгий как секретарь парткома, на кривой кобыле не подъедешь… эээ, а ты плачешь чего? Марьяшка, ты ж ревешь? Ты не реви, ну, ты что! Поматросил мужик и бросил, да? Вот ведь кобель, все они кобели, сволочи! Ну-ну, тихо, не реви! Хотя нет, поплачь, поплачь, легше будет!

Марианна и сама не поняла, как баба Соня подхватила ее под локоть, обдавая запахом нафталина, отвела к подъезду, под козырек, и утешала как могла. В основном утешения сводились к проклятиям в сторону мужского рода. Иногда она добавляла: «Да ты ж вон красавица какая! И умница! Да ты же себе еще найдешь нормального мужика! Простого, работящего, непьющего! Он тебе букеты будет дарить, ребеночка ему родишь, борщи варить будешь, носки стирать! Заживешь еще как в сказке!»