Ураган в сердце - Кэмерон Хоули

– Вот все, что я знал: старик сказал, что уладил все дела на мой счет с Хортером, но не сказал, как именно.

– Значит, он знал, что Хортер собирается завладеть компанией?

– Само собой. Я всю дорогу об этом говорил. И Фрэнку то же самое пытался втолковать.

– Все равно это было очень мило с его стороны, – проговорила Кэй каким-то странным голосом, почти так, словно признание далось ей неохотно. – Ты не можешь не быть признательным, даже если ты этого и не хочешь.

– Совесть облегчал, я полагаю.

– Ты действительно веришь этому?

– А почему он убрался из города в ту же минуту, как сделку оформил?

– О, Джадд, ты же знаешь, они всегда весной отправляются на Си-Айленд.

– И он понимал, что Старк первым делом попытается избавиться от меня, едва до власти дорвется, – рубанул он с солдатской прямотой.

– Ты никак не изменил своего мнения о Роджере, даже после…

– После чего?

– Мне показалось, что сегодня он был таким заботливым.

– Обо мне заботился? – Джадд язвительно расхохотался. – Разве ты не слышала, что он сказал про то, как расстроен Хортер из-за того, что мистер Крауч держит его? Ладно, вот была здесь у Роджера возможность пристроиться к новому боссу, вытащить для того каштаны из огня и, возможно, между делом и свою шкуру спасти.

– Ты же не думаешь…

– Про всю эту трепотню, что он-де не знает, соглашаться ли ему на пост президента? Разве ты не понимаешь, к чему это? К тому, что ему этот пост пока не предложили, вот к чему. И он перепуган до чертиков, что так и не предложат. Не заметила разве, как он нервничал?

Кэй кивнула, опять-таки с выражением сомнения, хотела было что-то сказать, но остановила себя, быстро прикусив губу.

– Давай-давай, – потребовал Джадд. – Выскажись.

– Мне кажется, ты прав: ты знаешь его гораздо лучше, чем я, – осторожно начала она. – И все же то, что он говорил про Хортера, да и вообще все его отношение к нему вполне ясно, что он никоим образом не давал понять, что Хортер именно тот человек, с кем ему хотелось бы вместе работать.

– А я и не говорю, что тот ему нравится. Да и с чего бы? Тут дело, над которым Роджер три года работал: в компанию встраивался, во всех направлениях действовал, путь себе к креслу расчищал, чтобы сесть в него, как только он мистера Крауча выпихнет. То была большая игра, в которую он вложил все. Ты разве не слышала, что он говорил по поводу советов Краучу продать акции? И вот представь: все удалось, он в одном шаге от вершины – и вдруг бах! – Хортер выбивает лестницу из-под его ног. Гада, который такое устраивает, любить не станешь.

– Конечно, с этим я согласна, – кивнула Кэй. – Но зачем же ему?

– Зачем ему – что?

– Если бы он действительно старался поладить с Хортером, зачем же ему тогда про него такие вещи говорить? Я еще понимаю, если бы ты был близким другом, таким, кому он мог бы довериться, тогда другое дело. Ой, полагаю, ты прав, наверное прав. И еще я уверена, что Роджер Старк считал, что ты к этому относишься так же, как и он.

– К чему? К приобретению Хортером компании?

Кэй кивнула, рассеянно глядя в сторону.

– Не могу отделаться от ощущения, наверное, это глупо, тебе не показалось, что Роджер разыгрывал огорчение по поводу уиттейкеровской продажи? Ведь он говорил едва ли не так, будто… в общем, если бы Фрэнк ринулся в бой, Роджер, может быть, на его стороне оказался бы. – Кэй помолчала. – И потом, только что у двери, когда он уходил, то сказал что-то насчет несправедливости, когда кто-то может прийти и купить контроль над компанией, насчет всех тех жизней, которых это коснется, ведь столько людей с таким упорством работали, создавая компанию, думая, что делу их рук суждена долгая…

– Глупцы вроде меня, – горьким смехом перебил ее Джадд.

– Я не считаю, что ты был глупцом, – сказала Кэй, придвигаясь к мужу, она вскинула руку, дотянувшись до его тела, и крепко уперлась кистью ему в бедро у основания талии. – Мне так плохо из-за всего этого, Джадд, ужасно плохо. Я знаю, как много компания значила для тебя, как ты огорчен. Раньше я никогда не сознавала… – Она резко подалась вперед поцеловать его, что было поразительно пылким выражением близости. Впрочем, в последний миг губы ее изменили направление и, избежав его губ, коснулись щеки. Касание это походило на разрядку так и не вспыхнувшей искры, ушедшей в никуда вместе с ее словами: – Только все уладится. Я знаю, что уладится.

– Ты хочешь, чтобы я вернулся в «Крауч карпет», верно?

– Только если ты действительно хочешь того же, – твердо выговорила она. – Если ты по-прежнему относишься к компании так же, как относился раньше, – все в порядке. Но тебе незачем браться за что-то.

– Жить-то нам надо.

– Это меня не беспокоит. На жизнь нам хватит, чем бы ты ни решил заняться. Всегда хватало и всегда будет хватать.

– Наверное, так, – сказал он неопределенно, не столько из-за пошатнувшейся уверенности, сколько из-за осторожной попытки понять, что происходит с Кэй. Такой он ее никогда не видел и едва верил, что сказанное ею говорилось искренне.

– Не считаешь, что теперь тебе надо немного отдохнуть?

У Джадда вскинулась рука: инстинктивная защита от опасения утраты, – скользнув по мягкой округлости ее груди, когда он тянулся к ее руке. Сжал ее руку повыше запястья, притянул к себе. На этот раз губы их нашли друг друга: стремительный напор и мягкая податливость слились на мгновение, вызвав волну возбуждения, первую волну, взмывшую до гребня и ушедшую в ничто, когда Кэй быстро подняла голову. Она, однако, все еще льнула к нему, губы ее стали полнее обычного и слегка разошлись, глаза расширились и увлажнились, все в ней говорило о том, что страху уже невмоготу сдерживать разгоравшееся внутри желание, еще, казалось, немного – и… Она поднялась, торопливо бросив:

– Я почту принесу.

Джадд расслабленно откинулся, ощущая все ту же пустоту, в какую часто погружался, когда Кэй вот так оставляла его ни с чем, либо не чувствуя, насколько он возбужден, либо просто не обращая на это внимания. И все же сейчас было что-то другое, непривычное, что наводило на мысли, не был ли охвативший его любовный порыв и в самом деле порожден его собственным желанием, как неизменно представляла раньше Кэй, которая всегда словно бы уступала, если он был достаточно настойчив. Она всегда предоставляла ему возбуждать в ней неохотное желание, время от времени давая возможность испытать удовольствие успеха, однако никогда прежде (во всяком случае, уже очень давно) не было такого, чтобы возбуждение возникало не просто в нем самом, а в ответ на что-то в ней, в Кэй, потребность, какую она редко обнаруживала, и того реже, позволяла ему удовлетворять.

Внезапно он почувствовал, как громко колотится сердце: барабанная дробь тревоги для слуха, пугающее напоминание о вынужденном воздержании. Но даже такое волнение было мимолетно и скрылось без следа, стоило ему расслышать шаги возвращающейся Кэй, которая, судя по звукам, на ходу читала письмо. Так оно и оказалось: проходя в дверь, она перевернула страницу.