Зависть: теория социального поведения - Гельмут Шёк

после Третьей мировой войны и сравнение своего положения с положением гипотетического получателя регулярных продуктовых посылок.

Зависть между товарищами по несчастью

Давайте представим себе двух состоятельных людей из Центральной Европы. Один покупает себе ферму в Ирландии, чтобы отдыхать там летом. Другой кладет крупную сумму на счет в австралийском банке и дает банку поручение после окончания Третьей мировой войны разыскать его и обеспечить средствами к существованию. Мы можем быть вполне уверены, что если последний расскажет другим, не менее состоятельным, чем он, людям о принятых им мерах предосторожности, то вызовет гораздо больше скрытого недоброжелательства, чем первый. Почему?

После какой-либо катастрофы наша терпимость к неравенству между людьми уменьшается. Концепт братства по несчастью объясняет, почему так и должно быть. Ведь чем больше кто-либо озабочен тем, как ему в будущем получить более выгодную позицию в потенциальном братстве по несчастью, тем интенсивнее предупреждающая зависть, которую он на себя навлекает. И чем в большей степени он занят обеспечением для себя роскоши, пусть даже легкомысленной, в настоящем, тем меньше будет негодование его потенциальных собратьев по несчастью.

Зависть, по вполне понятным причинам, тем более «экзистенциальна», иррациональна и безжалостна, чем более она касается неравенства средств к существованию в узком смысле: еда и личное выживание – это элементарные ценности. Любой, кто обеспечивает для себя по сравнению с нами какое-нибудь будущее преимущество, которое мы тоже могли бы получить, не будь мы так ленивы, суеверны, жадны или ориентированы на потребление, как это ни странно, вызовет у нас большую враждебность, чем сосед, который своим неумеренным обжорством совершенно явно загоняет себя в могилу. Ведь в случае прожорливого соседа мы всегда можем с лицемерным злорадством сказать себе, что, вероятно, переживем его. Это доказывает та завистливая ярость, с которой сталкиваются американские семьи, построившие себе бомбоубежища или укрытия от урагана.

Успехи в силовой политике тех, кто манипулирует завистью, а также их тактическое превосходство связаны с их способностью играть на наиболее уязвимой струне в социальной жизни человека. Постепенно они начинают обмениваться циничными улыбками знатоков, хотя в самом начале могли и не подозревать об этом. Каждый человек: и предпоследний в примитивном племени, и второй от конца по значимости сотрудник современного промышленного концерна – боится зависти того, кого он считает ниже себя. Невозможно представить себе жизнь, в которой человек был бы свободен от чувства вины, достигающей кульминации в таких вопросах: «Почему я богаче другого человека? Что он обо мне думает, что он намерен делать?» Можно доказать, что эта первичная тревога существует на всем протяжении культурного развития человечества. Несомненно, она вызвала отдельные действия и привела к возникновению социальных институтов, которые сделали жизнь более приемлемой, чем в более ранние эпохи. Но представляется невозможным, чтобы человек был в состоянии совсем вытеснить какой-либо из своих первичных мотивов. Они всегда возвращаются.

Итак, автоматическая реакция «тревожной кнопки», которую манипулирующий пультом социального равенства агитатор приводит в действие у тех, против кого направлены его обвинения, не доказывает ни обоснованности обвинения, ни эффективности социально-экономической системы, согласие на которую он хочет выжать из обвиняемых. И у обвиняемых больше нет достаточной уверенности для того, чтобы поставить под сомнение способность этой системы успокоить их собственную совесть и страдания тех, кто склонен к зависти.

Глава 20. Зависть как сборщик налогов

И демократии, и диктатуры согласны находиться в зависимости от предполагаемой взаимной зависти среди населения ради того, чтобы обеспечить максимальную налоговую честность. Верно, что в США налоговые декларации считаются конфиденциальными документами, но в статье, опубликованной несколько лет назад в журнале Time, автор выражал удивление эффективностью системы прямых налогов и откровенно заявлял, что она объясняется взаимной завистью налогоплательщиков, которые следят друг за другом. То, о чем, вероятно, известно меньше, – это сомнительная в моральном отношении практика американской налоговой службы, которая каждую весну перед окончанием срока подачи налоговых деклараций публикует сумму, выплаченную доносчикам в качестве вознаграждения. Не редкость – карикатуры или фотографии в прессе, изображающие субъекта, который с явно недобрыми намерениями заглядывает через плечо налогоплательщика, подписанные: «Будь честным, зависть следит за тобой!» Например, 1 апреля 1962 г., как раз вовремя, чтобы успеть к 15 апреля – крайнему сроку подачи деклараций, еженедельное приложение к New York Times любезно оказало услугу налоговикам, опубликовав внушающую ужас статью о доносчиках – «Добровольные сборщики налогов» – и получило за это приличное вознаграждение. Автор статьи отметил: «Никто не знает точно, сколько сообщений Министерство финансов получает ежегодно, но, по экспертной оценке, их примерно 100 тысяч. Трудно сказать, чем руководствуются эти люди. Месть, зависть, патриотизм, злоба – все это, возможно, играет бóльшую роль, чем алчность».

Замечательно, что в XIX в. без всякого смущения рекомендовали использовать зависть для сбора налогов – например, Иеремия Бентам. Он считал, что государству следует создать такую налоговую систему, которая больше всего подходит для привлечения зависти в качестве дешевого контролера. В частности, он имел в виду успех и легкую собираемость специального налога на банкиров: «Когда бы антипатия подданных Его Величества к этому классу [банкирам], по меньшей мере невинному, ежели не сказать – чрезвычайно полезному [!], когда бы неприязнь, а не необходимость оплачивать расходы государства была подходящим основанием, которым руководствовался бы общий защитник всех нас и его советники, то суровость этого налога была бы похвальным качеством [и] не стоило бы прислушиваться ни к чему, что выказывало бы намерение смягчить его…»[492]

В наше время этот метод можно было бы с успехом применить, скажем, к американским врачам, которые в течение многих лет были у завистливой публики мальчиками для битья.

Кстати, практика опубликования налоговых деклараций распространена в швейцарских общинах, где можно без серьезных на то оснований выяснить, какие доходы и собственность задекларировал ваш сосед или конкурент. Но небольшая община рядом с Люцерном пошла еще дальше.

В Вольхузене (и в одной или двух соседних общинах) печатают список с именами, доходами и имуществом всех жителей; продают его школьники, ходящие от двери к двери. Многие недели после его опубликования жителям хватает пищи для злобных и завистливых сплетен. Сейчас передо мной лежит регистр за 1964 г. Он начинается с А.А., подсобного рабочего на фабрике, чей капитал составил 2 тыс. франков, а налогооблагаемый доход – 3 400 франков. На той же странице есть имя директора Э.Б., с капиталом в 270 тыс. франков и доходом 45 400 франков. Из двух фермеров-тезок Й.Б. у одного имущества на 153 тыс. и доходы 9100 франков, а у другого соответственно – только 3 тыс. и 2 тыс. франков. Список становится интересным там, где имущество и доходы «оценивала