Обожествленное зло - Нора Робертс

– Какие бы ни были причины, я рад, что ты здесь.

– Я тоже. – Усилием воли она стряхнула с себя мрачное настроение. Положив руки ему на плечи, она стала массировать их, стараясь снять усталость, и улыбнулась, услышав его довольный вздох. – На самом-то деле я очень расстроюсь, если ты перестанешь обсуждать дома служебные дела. Как иначе я смогу первой быть в курсе всех сплетен?

– Вот именно. Что ж, сегодня днем дочка Лесса Глэдхилла, поворачивая на Главную улицу с Дог Ран, сшибла бьюик Мин Атертон.

– Вот как?

– За каждой из них образовалась огромная пробка от одного конца города до другого. А Мин в дождевике и галошах стояла на перекрестке и регулировала движение.

– Жаль, что я пропустила такую сцену. Когда ты выйдешь за меня, то будешь держать руку на пульсе Эммитсборо.

– Сначала тебе придется построить гараж.

– Что?

– Гараж, – сказала она, нагибаясь, чтобы куснуть его в мочку уха. – Мне ведь нужно место для работы, и я уже подумала, что тебе может не понравиться, если я устроюсь в гостиной.

Он отвел руку назад, обнял ее и привлек к себе. – Так значит «да»?

– Сначала я посмотрю проект гаража.

– Уф. Значит «да».

– Это условное «может быть», – только и успела она сказать до того, как он закрыл ей рот поцелуем. Его руки уже вовсю действовали. Рассмеявшись, она придвинулась ближе. – Скорее, это было «вероятно».

– Я обязательно захочу завести детей. Она резко вскинула голову. – Прямо сейчас? Он снова притянул ее к себе. – Сейчас мы просто потренируемся.

Она снова засмеялась, когда они скатились с дивана на пол.

«Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое».

Откровение, гл. 13, §18

Проституткой Мона Шерман была первоклассной. С четырнадцати лет она зарабатывала себе на жизнь, торгуя собственным телом. Ей нравилось думать, что она таким образом выполняет полезное для общества дело. И выполняет его хорошо. Она гордилась своей работой и всегда руководствовалась правилом, что клиент всегда прав. Как хороший запасной игрок в бейсболе, Мона умела и была готова исполнять все, что от нее требовалось. За двадцать пять баксов в час Мона с полной гарантией удовлетворяла любые вкусы того, кто ей за это платил.

Она считала себя своего рода феминисткой. В конце концов, она ведь была деловой женщиной, которая сама составляла себе рабочее расписание и выбирала клиентуру. Она пришла к выводу, что ее уличный опыт несомненно заслуживал ученой степени по экономике.

У Моны было свое постоянное место на углу и постоянный приток устойчивой клиентуры. Она была миловидной женщиной, дружелюбной до, во время и после деловых взаимоотношений. Со своим десятилетним опытом она понимала важность отношений с потребителем.

Скорее ей даже нравились мужчины, независимо от их телосложения, индивидуальности или потенции. За исключением копов. Их она ненавидела из принципа – из того принципа, что они вмешивались в ее неотъемлемое право зарабатывать себе на жизнь. Раз уж она решила зарабатывать, торгуя своим телом, это ее личное дело. А копы под настроение норовили затолкать ее в каталажку. Однажды она из-за них побывала там.

Поэтому, когда ей предложили в сто раз больше ее обычной таксы только за то, чтобы сообщить одному копу некую смесь правды и лжи, Мона, с готовностью согласилась.

Половину суммы она получила наличными сразу. Ей переслали деньги по почте. Будучи деловой женщиной, она положила их в банк на шестимесячный депозит, чтобы получить порядочные проценты. На эти деньги и оставшуюся половину Мона собиралась провести следующую зиму в Майами. Устроить себе каникулы.

Она не знала, от кого именно эти деньги, но знала, откуда они. Благодаря своей профессиональной связи с Биффом Стоуки, Мона как-то заработала пару лишних монет участием в групповой оргии с кучкой психов в масках. Она знала, что мужчины любили играть в разного рода чудные игры и ничему не удивлялась.

Как и было условлено, она связалась с шерифом Раф-ферти и сказала ему, что владеет информацией, которая может его заинтересовать. Договорилась встретиться с ним на живописной смотровой площадке у семидесятой автострады. Она не хотела принимать полицейского у себя в комнате. Ей надо было заботиться о своей репутации.

Когда она подъехала на своем разбитом «Шеветте», он уже был там.

Неплохо выглядит для полицейского, подумала Мона и повторила про себя заученные фразы. Она отлично их помнила. Мона улыбнулась. Может ей стоит попробовать себя в Голливуде вместо Майами.

– Вы Рафферти?

Кэм обвел ее взглядом. Длинноногая и худая в своем будничном одеянии, состоящем из шорт и узкой майки. Короткая стрижка, концы волос высветлены. Если бы не морщины вокруг глаз и рта, ей нельзя было бы дать ее лет.

– Да, я Рафферти.

– А я Мона. – Улыбнувшись, она сунула руку в красный кошелек, болтавшийся у нее на груди, и вынула сигарету «Вирджиния Слим». – Огонек найдется?

Кэм вытащил спички и зажег одну. Подождал, пока не пройдет мимо семейство из четверых человек, которые в поисках туалета пререкались между собой. – Что ты хочешь мне рассказать, Мона?

– А Бифф в самом деле был твоим отцом?

– Он был моим отчимом.

Она прищурилась сквозь сигаретный дым. – Ага. Действительно, никакого семейного сходства. Я хорошо знала Биффа. У нас с ним было то, что можно назвать тесным деловым сотрудничеством.

– Вот как это называется?

Без всяких сомнений он был настоящий коп. Мона отставила сигарету и аккуратно стряхнула пепел на землю. – Время от времени он наезжал в город и тогда мы отлично развлекались. Мне действительно жаль, что он умер.

– Если бы я знал, что вы с ним были так близки, я бы позвал тебя на похороны. Но давай ближе к делу. Ты ведь не для того вызвала меня сюда, чтобы рассказывать, что Бифф был твой постоянный клиент.

– Я просто выражаю свое соболезнование. – Он уже вызывал у нее нервную дрожь, как будто она была актрисой в день премьеры. – Я бы выпила чего-нибудь прохладительного. Там внизу есть автоматы. – Она уселась на каменную стену спиной к горам и равнине. Склонив голову набок и зазывно глядя на него, она произнесла:– Почему бы тебе не купить мне чего-нибудь выпить, Рафферти? Только, смотри, чтобы это был диетический напиток. Мне ведь надо следить за фигурой.

– Я сюда не в игры играть пришел.

– Мне будет легче говорить, если я смочу горло.

Он бесился от нетерпения. Из двух линий поведения он мог выбрать одну. Либо вести себя совершенно твердолобо, сунуть ей в нос жетон шерифа и пригрозить забрать в участок на допрос. Или же пойти купить ей этот чертов напиток и убедить, что ей удалось провести его.