История викингов. Дети Ясеня и Вяза - Нил Прайс

Экспедиция Ингвара явно очень долго жила в памяти Севера, и слухи о ней распространились везде и всюду — о ней упоминает даже Адам Бременский через 30 лет после смерти Ингвара. У самого Ингвара нет рунического камня, но есть камень, поставленный в честь его брата Харальда — он сохранился в Грипсхольме на южном берегу озера Меларен в Центральной Швеции. Это редкий образец рунической надписи со стихом, и ее лаконичная элегантность делает ее одной из лучших эпитафий эпохи викингов:

Со временем русы стали более активно и агрессивно утверждать свои права на речную торговлю. Хотя их существование во многом зависело от рынков Византийской империи, противоречия между русами и имперскими силами нередко выливались в открытые столкновения. Византийские источники отмечают, что русы даже совершили несколько крупных нападений на Константинополь. Рассказывают, что после одного такого штурма, не сумев прорваться за массивные стены города, предводитель русов в знак презрения прибил свой щит к воротам.

Великолепный, хотя и совершенно неожиданный памятник русам представляет собой монументальный Пирейский лев — мраморная статуя IV века до н. э., сейчас расположенная у входа в венецианский Арсенал (украденная во время одной из войн раннего Нового времени), но когда-то украшавшая причал в Афинах. Плечи и бока льва покрыты прихотливыми руническими надписями, создание которых, вероятно, потребовало времени, усилий и мастерства. Согласно новой интерпретации, они гласят:

Мы почти видим эту картину: блеск солнца на волнах Эгейского моря, огромный лев на набережной и местные жители, встревоженно наблюдающие за тем, как группа молодых варягов, окружив льва со всех сторон, выбивает на нем надписи в память о своем погибшем товарище. Памятник сразу бросался в глаза каждому заходившему в афинский порт. Это стоит отметить отдельно, поскольку пирейские надписи привлекают внимание к некоторым важным для скандинавов качествам и приоритетам. Значение имело, во-первых, то, что память человека достойно почтили — надпись сообщает, что он выполнил свою клятву и получил бы деньги, если бы не погиб, — и, во-вторых, то, что памятник стоял в таком заметном месте (порт даже называли «гавань со львом»), которое можно было посетить в будущем. Судя по всему, в этой группе варягов был и поэт, что снова напоминает, какое значение викинги придавали надлежащей фиксации событий. Те, кто служил на чужбине, знали: даже если они никогда не вернутся на родину, их все равно кто-то будет помнить.

Как минимум в начале X века некоторые русы были, по сути, речной полицией — охраной, гарантировавшей безопасность торговых путей. Если вспомнить людей из погребальных камер в Бирке — конных стрелков с изогнутыми луками и специальными кольцами на больших пальцах, — русы выглядят как военная элита, перенимавшая лучшие элементы снаряжения и тактики тех народов, с которыми им доводилось сталкиваться. Узорные шелка и кафтаны встречаются в захоронениях по всей Скандинавии. Изображенные на картинных камнях Готланда воины в широких мешковатых штанах, характерных для персидского и арабского костюма, также позволяют заключить, что в одежде викингов было много чужеземных заимствований. У людей из упомянутых погребальных камер были доспехи византийского типа и ламеллярные панцири, как у конных степных кочевников Евразии — при этом анализ изотопов и геномный анализ показывают, что они сами были родом из Скандинавии. Можно сказать, это была почти униформа — не в смысле идентичности всех предметов одежды и снаряжения, а в узнаваемом репертуаре символов и стилей (один ученый назвал это «военной формой тюркского образца»). Как и прежде, во всех находках выделяется одна деталь: наконечники ножен с изображением атакующего сокола — знак русов.

О тех, кто погиб на востоке, напоминают многочисленные рунические камни. Камень из Тюринге в шведском Содерманланде гласит:

И еще одна надпись, тоже из Содерманланда:

Другие рунические камни дают представление об опасностях жизни в приречных городах — так, памятник некоему Сигвиту сообщает, что он «пал в Хольмгарде [Новгород], а был капитаном корабля и команды».

Те, кому удавалось вернуться домой, возвращались изменившимися, принося с собой опыт увиденного и совершенного в «стране городов». Некоторые саги, хотя это и поздний источник, описывают, какие трудности испытывают люди, вернувшиеся в Исландию после долгих лет варяжской службы на востоке. Очевидно, те качества, которые они приобрели в чужих землях, сильно отличали их от бывших соседей. Возможно, у них изменились моральные ориентиры, или они страдали от того, что мы могли бы назвать посттравматическим стрессовым расстройством. Этим восточным ветеранам было нелегко найти себе место: они изменились, но земля, куда они вернулись, осталась прежней.

Рис. 21. Знак русов. Бронзовый наконечник ножен, найденный в городском районе в Бирке (Швеция). Рисунок сочетает характерный для русов мотив пикирующего сокола и изображение человека, превращающегося в птицу, — возможно, бога Одина, похищающего мед поэзии. Шведский исторический музей. Фотография: Габриэль Хильдебранд (Gabriel Hildebrand) (© Creative Commons)

О присутствии русов также говорят захоронения в окрестностях крупных восточных рек. При раскопках в поселениях и на кладбищах, в том числе в Старой Ладоге и Гнездове, во множестве обнаружены элементы скандинавской материальной культуры. Как минимум на 24 археологических площадках в верховьях Волги встречаются оружие, украшения и амулеты, соотносящиеся со скандинавскими верованиями. В захоронениях видны следы знакомых погребальных обрядов, характерных для родины викингов. Новые археологические исследования показали, что русы распространились далеко за пределы протогородских центров — это указывает на постепенное расширение их власти в речных бассейнах. Небольшие укрепления на берегах рек, вероятно, служили таможенными пунктами.