Песочные часы - Ольга Романовская

Встав, виконт налил себе воды, залпом осушил стакан и продолжил, глядя поверх моей головы:

— Ты ненавидишь араргцев. Мы для тебя зло, потому что держим рабов. Это я понял. Понял, что допустил ошибку, смалодушничав. Скажи, если б я поступил, как Абердин, ты относилась бы иначе? Уважала?

Я пожала плечами. Не знаю, честно не знаю.

— Всё, всё я понял, Иалей, — вздохнул норн, тяжело опустившись на стул и закрыв лицо руками. — А ты — такое доброе создание, даже стражу не позвала, умирать не бросила… Значит, всё, что нас связывает, — дети?

Не стала скрывать, что да, и попросила не искать со мной «случайных» встреч.

— А как же Рагнар? Ты же хочешь его увидеть, побыть с ним…Обещаю, что не притронусь. Не лишай сына матери. Или моё общество настолько тебе противно?

Норн уговаривал вернуться в Арарг вместе с ним, заверял, что уедет в замок, оставит меня с сыном наедине, даже предложил отдавать мне его на лето. Я обещала подумать и дать ответ вечером. Но мысленно решила, что в Арарг приеду сама, без него. Через месяц, пожалуй. Мне хватит денег на гостиницу, буду целыми днями гулять с Рагнаром… Надеюсь, его отец не злопамятен.

Я не сдержала обещания: ступила на землю Арарга, поддерживаемая под локоть виконтом Тиадеем. Слово своё он сдержал: за время путешествия не пытался возобновить любовную связь. Всё ограничилось парой поцелуев, на которые я не ответила. Зато приходилось вечерами гладить его по волосам, убеждая, что через полгода он меня забудет.

Зачем это делала? Чтобы не пил. Рагнару нужен здоровый отец.

Сердце сжалось от страха, когда вновь увидела очертания Восточного архипелага и острова Неро, но, заметив моё волнение, норн заверил, что мне ничего не грозит.

— Любого убью, — заверил он. — И на твоей стороне закон: ты свободна.

И подданная Арарга, если верить паспорту. Не забыть бы поменять.

С отцом я списалась перед отъездом, предупредив, что вскоре переберусь к нему. Или он переедет в Сорру — тут по обстоятельствам, где лучше будет детям. Виконт пока не знал, но я намеревалась принять его опрометчивое предложение забрать сына на лето. Мой Рагнар, скоро я увижу его.

Невольно всплакнула, уткнувшись в макушку Сагары.

Гридор ничуть не изменился, только изменилась я. Смотрела прямо, но упорно сжимала губы при виде рабов: ничего, скоро уеду, а пока потерплю. Правда, всё же не выдержала, услышав ненавистный свист плети. Вырвала её из рук прыщавого подростка и отхлестала по щекам — такая ярость обуяла при виде избиения ребёнка.

Естественно, взбешённый подобной наглостью араргец попытался вернуть мне долг, но натолкнулся на острие шпаги виконта.

— Только тронь! — прошипел он.

Мальчишка ретировался, а меня тут же внимательно изучили десятки взглядов случайных свидетелей. Не нашли рабского браслета и разошлись. Кто-то даже, приняв за норину, поклонился.

Я сухо поблагодарила виконта и обещала больше не создавать ему проблем.

И вот наконец мы переступили порог особняка Тиадеев.

Странно, но рабство казалось мне ещё более омерзительным. Я наотрез отказывалась от помощи хыров, сама соскользнула с лошади, игнорируя протесты норна.

Нас встречали все: начиная с норины Мирабель, кончая рабами-поломойками. Поискала среди них глазами знакомых: увы, Карен нет, а вот Фей здесь, всё в том же унизительном балахоне. Тепло улыбнулась ей, нарушив приличия, попыталась заговорить, но рабыня испуганно молчала.

— Здравствуйте, моя норина. — я обернулась, отвесив Мирабель лёгкий поклон. — Рада видеть вас в добром здравии.

— Я тоже, — медленно протянула она и покосилась на мужа с Сагарой на руках.

— Это моя дочь, — коротко пояснил он. — Иалей приехала повидать сына. Надеюсь, её комната готова? Пусть отнесут туда вещи.

Но я уже заметила на лестнице того, ради кого вновь вернулась в Гридор, и поспешила к своему ясноглазику. Крепко-крепко прижала к себе, расцеловала и залилась слезами.

Шоан, как же он вырос, какой большой! И совсем меня не помнит…

Болью резануло поведение сына: то, что вырвался, бросился к отцу. Для него он родной, а я… Рухнула на ступеньки и разрыдалась.

— Смотри, Рагнар, какой я подарок тебе привёз, — донёсся до меня голос норна. — Твоя мама вернулась. Вон она.

Виконт подвёл ко мне сына и вручил маленькую ладошку.

Рагнар недоверчиво таращился на меня, маленький волчонок. Сколько времени пройдёт прежде, чем он меня примет?

Всхлипнув, погладила сына по голове и поцеловала в макушку.

Целый вечер мы провели вместе, привыкая друг к другу, пока няня не уложила Рагнара спать. И пришло время серьёзных разговоров. И с нориной Мирабель, и с норном, который по-своему воспринял временное воссоединение семейства: обнял, попытался поцеловать. А я грубо оттолкнула.

Представляю, каково ему! Хотел приласкаться, может, без всякой задней мысли — а получил… Но я же сказала, что никаких ласк не будет.

— Мой норн, мы, кажется, с вами всё обговорили. К слову, можете передать норине Мирабель, что я не отберу у неё мужа. Не возьму ни крошки с вашего стола, помимо того, что положено Сагаре, и завтра же переберусь в гостиницу.

— Иалей, чем, чем я могу заслужить прощение? Зачем ты так… — он стоял и жалобно смотрел на меня. — Мне никто, кроме тебя, не нужен, ни одна женщина…

Рассмеялась и покачала головой:

— Супруга и проститутки не в счёт?

Судя по тому, как опустил глаза, женщины были. Я и не сомневалась: рашит крепче всего в публичных домах.

Присев, предложила обсудить содержание дочери. Норн назвал баснословную сумму, которую я скостила на четверть: не желаю обкрадывать. Привозить обязался сам, дважды в год, чтобы по дороге не украли. Взамен обещала извещать о смене местожительства.

— Подарки я тебе делать могу? На день рождения?

Что ж, запретить не могу, пусть дарит. Но не фамильные драгоценности.

Потом перешли к детям. Мне хотелось видеть Рагнара, ему — Сагару. В итоге сошлись на том, что я имею право на два месяца забирать сына к себе и навещать его в Гридоре в любое время года. В свою очередь не стану препятствовать общению с дочерью, но только под моим присмотром. Пусть приезжает, любуется, но не чаще одного раза в два месяца.

— Спокойной ночи, — наконец глухо пробормотал виконт. — И забудь о гостинице: клянусь, что пока не попросишь, я не… Совсем никогда?

— Никогда, — как можно твёрже ответила я.

— А как же сын?

— Что сын? — деланно удивилась я. — Вы же не запретили мне с ним видеться.

— Я поступил опрометчиво. Будете видеться только здесь и нигде больше. Рагнару нужна мать — ты. Иалей, я признал ошибки, обещал вести себя иначе — чего же ещё?