Подлинная история графа Монте-Кристо. Жизнь и приключения генерала Тома-Александра Дюма - Том Рейсс

Бианчи писал узнику по поводу конфискованного у него имущества[1101], особенно оружия и снаряжения генерала, отобранного в первые месяцы тюремного заключения. Но Дюма отвергал все эти бюрократические инициативы как махинации трусливого врага, который теперь стал корчиться от страха перед приближающимся французским правосудием. Особенно разъярило Дюма письмо Бианчи с извинениями из-за того, что принадлежавшее генералу «двуствольное ружье… было выброшено[1102]в море…Тем не менее я сделаю все, что в моих силах, и, если мои поиски увенчаются успехом, с превеликим удовольствием отправлю его вам».

Среди потоков беспрестанной лести Джованни Бианчи всегда возвращался к любимой теме – одежде. Он глубоко сожалеет, что не в состоянии раздобыть шляпу[1103]излюбленного генералом фасона, но он может предоставить другую – «более безопасную и одновременно более удобную»[1104]для путешествия по морю. Он заверяет Дюма, что «немедленно» направит к нему людей показать головной убор альтернативного стиля. Наверняка Дюма, прожив восемнадцать месяцев в камере крепости, где с ним дурно обращались и пытались отравить, не стал бы день напролет переживать по поводу фасона шляпы. Бианчи «умоляет» генерала «пойти проветриться», причем сделать это «без всякой боязни». В ответ на серьезный запрос Дюма относительно одежды, Бианчи заверяет генерала республиканской армии, что тот, разумеется, должен не стесняясь «носить кокарду вашей страны»[1105]внутри крепостных стен – «таким же образом, – добавляет Бианчи, – как наши люди носят наши кокарды». (Кардинал Руффо разработал кокарду[1106]специально для Армии Святой Веры: распятие чисто белого цвета.)

В конце декабря 1800 года, после того как все – от австрийского императора до папы Римского – подписали мирные соглашения с Наполеоном, король Фердинанд Неаполитанский внезапно обнаружил себя единственным борцом с воскресшим французским колоссом в Италии. Наполеон послал сослуживца Дюма, генерала кавалерии, блистательного Мюрата во главе армии[1107]– на юг, против Неаполя. Фердинанду не потребовалось много времени, чтобы начать переговоры о сдаче перед лицом приближающихся французских войск: подданные недаром прозвали его «Il re Gambalesta»[1108], в вольном переводе – «Король Легкая Победа».

В феврале 1801 года генерал Мюрат доставил себе удовольствие сообщить посланнику Фердинанда, что согласно одному из условий капитуляции все французские военнопленные, удерживаемые где-либо на территории королевства, должны быть немедленно отпущены. Из писем, полученных от Мари-Луизы, равно как из приказов военного министра[1109], Мюрат знал, что последнее требование приведет к освобождению его старого соратника Алекса Дюма.

Король Фердинанд быстро согласился[1110]на это условие, но, прежде чем Мюрат смог отпраздновать договор о перемирии, Наполеон приказал Мюрату изменить предъявленные условия. Бонапарт добавил еще один пункт: Фердинанд должен был принять французскую оккупацию Тарентского залива. Наполеон надеялся использовать эту территорию как базу для начала новой кампании по захвату Египта, который в этот момент переходил под контроль британцев и турок. Фердинанд вновь быстро согласился, и армия Мюрата вступила в Неаполь без единого выстрела. Если бы только Дюма знал эту новость – его старый товарищ въезжал в страну его тюремщиков!

Генерал наверняка услышал об этом, причем достаточно скоро. К концу марта Дюма оказался на судне[1111], направлявшемся к французской базе в Анконе, – в свежепошитом легком шерстяном камзоле, новой рубашке, носках и ботинках и в стильной новой шляпе. Тем не менее в тридцать девять лет его едва можно было узнать. В первые недели, проведенные на свободе, Дюма был частично слеп и глух. Он ослаб от недоедания. Он хромал вследствие еще одной медицинской процедуры – кровопускания, во время которого врач перерезал ему сухожилие. Он был полон решимости исцелить себя, но поклялся никогда не забыть ни одной детали своего плена, или «самого варварского угнетения под небесами, подстрекаемого неослабной ненавистью ко всем тем, кто зовет себя французами».

* * *

Французский командир в Анконе тепло встретил генерала Дюма и, поскольку там не было полиции, занимающейся проблемами военнопленных, дал побитому жизнью офицеру немного денег из своего кармана – на еду и предметы первой необходимости. 13 апреля Дюма написал правительству: «Имею честь уведомить вас[1112], что мы [Манкур и я] вчера прибыли в город с девяносто четырьмя [бывшими] пленными… по большей частью ослепшими и изувеченными». Добравшись до Флоренции, Дюма составит замечательный отчет о жизни в плену с перечислением всех несчастий, случившихся с ним с момента отплытия из Египта на судне «Belle Maltaise», – отчет, которым его сын позже воспользуется для создания культовых сцен человеческих страданий в «Графе Монте-Кристо»[1113]. В письме к правительству Алекс Дюма ограничил свои высказывания по этому поводу кратким упоминанием об «обращении с нами неаполитанского правительства, позорящем его в глазах человечества и всех стран».

В тот же день он также написал Мари-Луизе – впервые как свободный человек. В письме есть и послание для Александрины Эме («Если по счастью она все еще живет[1114]на этом свете») о том, что он «везет различные вещицы для нее из Египта».