Клятва истинной валькирии - Райчел Мид

– А почему ваш отец в больнице? – спросила она.

– Они считают, что он сумасшедший.

Звучало его признание не слишком обнадеживающе. Но она взглянула ему в лицо, и ей стало его жалко. Он смотрел на нее с такой надеждой, с отчаянной мольбой в глазах… Он действительно верил в то, о чем говорил. И он был симпатичный – и хотя, по идее, это ни на что не влияло, она расчувствовалась.

– А мы пойдем по людным местам?

Он торжественно поднял руку:

– Обещаю, что да. Здесь пятнадцать минут пешком.

Тесса поколебалась, но согласилась. Лицо юноши – он назвался Дарием – вспыхнуло радостью, и он крепко схватил ее за руку и повел из скверика. И он сдержал слово – они шагали по совершенно безопасному кварталу. К больнице. А по дороге Дарий неожиданно приник к Тессе и принялся рассказывать про своего брата.

– Илиас был старше меня, – начал он. – Почти на десять лет. У родителей долго не получалось завести второго ребенка, но в конце концов родился я. Мы особо вместе не играли – разница же в возрасте, но он всегда помогал мне, чему-то учил, защищал. В общем, отличный у меня был брат. Открытый, красивый. Все его любили.

Дарий ссутулился, умолк, а затем затараторил:

– А в прошлом году к нам стал наведываться тот парень – к Илиасу и к родителям. Не знаю, кем он был, но все по-разному к нему относились. Илиас только смеялся – он всегда чему-то радовался… Он говорил, что парень – просто псих и не надо на него реагировать… А родители… они на это дело по-другому смотрели. Они ужасно беспокоились всякий раз, когда тот приходил. Даже побаивались его. И вдруг перепугались так, что стали вести себя как-то… странно. А потом… мама… она не выдержала. Она покончила жизнь самоубийством. Вены перерезала в ванне.

Тесса вздрогнула:

– Господи. Прости.

И разговор сошел на нет.

Больница, в которую поместили отца Дария, изо всех сил маскировалась под другое заведение. Величественный фасад, почти такой же впечатляющий, как в усадьбе Коскиненов, выгодно отличался ухоженным видом, и даже название больше напоминало о старинном поместье, нежели о медицинском учреждении: Роуз-Гроув. Часы в холле показывали около одиннадцати, и Тесса решила, что отец юноши уже спит.

– Нет, он спать не особо любит, – объяснил Дарий.

И повел ее на третий этаж. На двери висела табличка: «Олаф Сандберг».

Олаф выглядел плохо – как человек, состарившийся прежде своих лет. Он сидел за столом и разговаривал сам с собой, складывая пазл на экране.

– К крайней линии – красное… Начинаем с угла, потом находим остальные… нет, синее не подходит к желтому…

Дарий сел напротив:

– Пап, – тихо позвал он. – Я тут привел кое-кого. Поговорить.

Но глаза Олафа не отрывались от экрана.

– Она хочет поговорить о маме и Илиасе.

Руки Олафа замерли, лицо исказило болью:

– Все кончено, кончено…

Тесса, повинуясь неясному желанию, поставила камеру на ближайший стол. Ракурс не ахти, но она сможет это записать – для Джастина. Потом она опустилась в кресло между ними. И занервничала – поведение Олафа ей совсем не нравилось. Допрашивать она не умела и непонятно зачем сюда пришла. Она предоставила Дарию инициативу – и тот на глазах вдруг стал совсем другим человеком. Он перестал нервничать – и успокоился. И заговорил с отцом с отчаянной, горькой нежностью:

– Папа. Она хочет узнать о богине. О которой ты мне рассказывал и заключил сделку. Договор.

– Все кончено, – жалобным голосом повторил Олаф.

– Она убила маму?

– Нет! – Старик резко вскинул голову и подарил каждого из них свирепым взглядом. – Она не досталась никому. Она… сама. Поняли? Твоя мама была сильной женщиной.

«Тогда почему она себя убила», – подумалось Тессе. Дарий грустно вздохнул – ну да, уже тысячу раз слышал. Он просто пытался разговорить отца.

– Она сделала это ради Илиаса, да? – снова закинул удочку Дарий.

– Она требовала отдать ей жизнь. Одну. Этого должно было хватить.

Тессе очень захотелось оказаться в другом месте, но голова не переставала работать, обрабатывать информацию.

– Вашей жене нужна была жизнь?

– Нет! Конечно, нет!

Олаф примолк на некоторое время, сосредоточенно занимаясь паззлом.

– Она хотела. Она. Темная.

– Богиня? – переспросила Тесса.

– Она требовала отдать ей жизнь. Тот человек сказал, что это должна быть жизнь Илиаса, что такова плата. Но какая разница? – Олаф снова посмотрел на них, в этот раз с отчаянием во взгляде. – Какая разница? Разве другая жизнь не подойдет? Мы рассчитались с ней. Рассчитались.

Тесса чувствовала себя так, словно сама складывала пазл – из этих обрывков сведений.

– А за что вы рассчитались?

– За Илиаса.

– Потому что она дала вам его, – сказал Дарий. Он не оставлял попыток выудить из отца хоть толику информации.

Олаф опустил руку и положил ладонь на экран.

– Он никогда не был нашим. Они получили за него кучу денег. Они забрали у того бедного плебейского мальчика жизнь – чтобы сделать Илиаса. Но и этого им показалось мало. Они хотели, чтобы Илиас служил ей, а он не захотел, и поэтому они пришли за ним и забрали его у нас.

И он сделал глубокий вдох.

– Возможно, я должен был отправиться вслед за Сиири. Возможно, мы должны еще одну жизнь. Одну за того мальчика, одну за Илиаса. Если бы мы оба отдали себя ей, она могла бы оставить Илиаса в покое.

Вот тут Тесса уже ничего не смогла понять. И вдруг на память пришло… Ну как же, Джастин впускает ее в кабинет, а дальше – мозговой штурм.

«Куча плебеев умирает в тот же год, когда имеет место зачатие, совершенное согласно генетической точке зрения патрициев. Это совпадение?»

– Какой у Илиаса был индекс? – спросила она.

– Девятка, – ответил Дарий.

– Это стоило нам целого состояния, – пожаловался Олаф. – И не только денег, между прочим. Они хотели, чтобы он служил ей.

Тесса решила мыслить логически:

– В смысле присоединиться к ее культу?

– Илиас поднял того человека на смех… А может, зря?.. – пробормотал Олаф и снова уставился в пространство. – Может, он пошел по пути праведности. А она… она есть воплощение зла. И скверны… Мы сказали, что позволим им учить его, но не сдержали слова. Мы не должны были обещать мальчика ей, но мы не знали, что случится… трагедия. Мы и вообразить не могли, что они сделают с мальчиком…

Тесса вздохнула. Что еще за персонаж? Как трудно понимать Олафа…

– Плебейский мальчик? – спросила Тесса, пытаясь разобраться, что к чему.