Сказки американских писателей - Вашингтон Ирвинг

Он подошел к принцессе, которая стояла у окна и смотрела на дороги в нетерпеливом ожидании.

— Несмотря на некоторые факты, известные мне частным образом, могу поклясться — да я, в общем-то уже почти клянусь, — что вы самая настоящая принцесса королевской крови. — Он обернулся. — Обратите внимание на её речь и на то, как она держится.

— И на то, какие тонкие у неё лодыжки и маленькие ступни, — сказал Королевский Летописец.

— И какой у неё высокий лоб и живые глаза, — сказал Toккo.

— Вы введены в заблуждение! — воскликнул Королевский Лекарь. Все это время он незаметно измерял свой пульс, но не считал его; как пациент он все ещё чувствовал себя больным, хотя как врач находил себя вполне здоровым. — Это всё проклятые чары. Ничто так не сбивает врача с толку, как колдовство. Был однажды у меня пациент, волшебник, который заставлял свои синяки и ссадины плясать по всему телу и даже делал так, что они принимали вид цветка или драгоценного камня. Не будем поддаваться видимости и ложному сходству. Что есть, то было, что было, то будет. Мне нужно послушать сердце этого создания.

— Сердце этой леди, — уточнил Клод.

— Нам остается только предполагать, пока у нас нет доказательств.

— Я обещал ей факт, историю и заключение, — сказал Клод.

— Я расскажу историю, — сказал Toккo.

— Я сделаю заключение, — сказал Королевский Лекарь.

— Я изложу факт, — сказал Королевский Летописец. — Итак, — обратился он к принцессе, — вы не можете вспомнить своё имя, это — факт.

— А теперь Toккo расскажет историю, — продолжил Клод.

— По сути дела, — вмешался Королевский Летописец, — в сущности и по существу, в действительности и на самом деле рассказать-то можно не одну историю. Кроме истории Toккo есть ещё девять историй, абсолютно похожих и одинаковых.

— Обойдемся одной, — бросил Клод, — раз уж они все одинаковые.

— Я только хотел сообщить, заявить, подтвердить, заверить, изложить, признаться, объявить, уверить, заметить и сказать, что всего таких историй ровно десять, и все они подкрепляют, уточняют и подтверждают друг друга.

— Да не запутывай ты меня в словах! — вскричал Клод. — Toккo, рассказывай историю!

И Toккo рассказал историю, приключившуюся сто лет назад, о том, как белая лань превратилась в девушку, хотя на самом-то деле она была ланью, а не принцессой крови.

Принцесса неподвижно стояла у окна и молча слушала.

— Теперь Королевский Лекарь сделает заключение, — приказал король Клод.

Королевский Лекарь стоял в углу и охал. Он стучал себя в грудь и, сосчитав до девяти, повторял все сначала. Соединив кончики пальцев, он вышел на середину комнаты.

— Заключение, которое предстоит сделать, состоит в том, что вы фактически — воистину, вне всяких сомнений, без колебаний… но позвольте, я ведь ещё не послушал ваше сердце. — Он приложил правое ухо к груди принцессы и прислушался, время от времени произнося «хм» и «гм».

— Сердце находится высоко, — сказал он наконец, — слишком высоко, да и бьется очень быстро. Я совершенно отчетливо слышу его скачкообразное биение, вызванное прыганьем через ручейки. Но чтобы вынести окончательное решение, мне нужно хорошенько осмотреть ручейки.

Король поморщился и отвернулся.

— Делай заключение, — повелел он.

— Ах да, заключение, — спохватился Королевский Лекарь. — Итак, по всей видимой вероятности — или, лучше сказать, невидимой вероятности — и, конечно же, весьма предположительно, вы, милая барышня… милое создание, являетесь самой обыкновенной, я бы сказал, ланью… Скажи «а», — вдруг сказал Королевский Лекарь самому себе и, сказав «а», отправился в свой угол.

Король Клод уставился в холодный каменный пол; лицо его по-прежнему было красным; Королевский Летописец задумчиво перебирал в кармане печати и ленточки; глаза старого Toккo, такие слабые, что он уже не мог разглядеть ни луну, ни звезды, переполнились жалостью.

Принцесса едва заметно приподняла голову.

— Если вы так и не можете вспомнить своё имя, то вы, должно быть, и вправду лань, — сказал Клод.

— Настоящая принцесса вспомнила бы, как её зовут, — сказал Королевский Летописец.

— Особенно если учесть то обстоятельство, что у нас нет никаких свидетельств, позволяющих предполагать потерю памяти, вызванную сильным потрясением, не видим мы и явного расширения или сужения зрачков, что указывало бы на присутствие в организме какого-либо снадобья, зелья или иного уничтожителя памяти, — сказал Королевский Лекарь. — Уничтожитель, — повторил он, нахмурившись. — Разве есть такое слово?

— Ты, вероятно, хотел сказать «стиратель», — предположил Королевский Летописец. — Мне кажется, так будет правильнее, хотя, если это слово повторить несколько раз, оно потеряет смысл.

— Прекратите взвешивать слова и измерять смысл! — закричал Клод. — Лучше объясните-ка принцессе природу колдовства и принцип его действия.

Королевский Летописец откашлялся и начал:

— Колдовство такого рода, — отмеченное, как мне кажется, весьма дурным вкусом, — предполагает, что лань, приняв образ и подобие принцессы, по известным причинам не может сохранить любовь рыцаря, принца или простолюдина, коль скоро её тайна становится известной.

— Дальше, дальше, — потребовал король.

— И ты непременно обманешься в любви трижды, — гласит колдовская заповедь, — торжественно продолжал Летописец. — И когда ты обманешься в любви трижды, ты вновь примешь образ и подобие лани.

— И не прыгайте больше через ручейки. Это вредно для сердца, — посоветовал Королевский Лекарь. — И-и-и, — произнес он, проверяя, не болит ли у него горло.

— На колени встань, бедняжка лань! — громко сказал Королевский Летописец.

— Попридержи язык, наглец! — вскричал Клод. — С виду эта девушка самая настоящая принцесса, и так к ней и обращайтесь, покуда она стоит на двух ногах, а не на четырех.

Наконец заговорила принцесса, темные глаза её глядели прямо и бесстрашно:

— Я прошу позволения рассказать печальную историю моему принцу, прежде чем он попросит моей руки. — Она смело подняла глаза.

— Да будет так. — Клод склонил голову. — Сказано разумно и складно, как и подобает принцессе.

Королевский Летописец ещё раз откашлялся.

— Если вдруг так случится, произойдет, получится, выйдет или приключится, что тот, этот или ещё какой принц всё-таки не откажется от своей любви к вам, несмотря на то, что было, воистину есть и должно быть, тогда вы навсегда сохраните образ и подобие принцессы.

Так гласит колдовская заповедь.

Toккo сделал шаг вперед и поднял руку.

— Прошу вас не забывать, Клод, что мать ваших сыновей тоже имела некогда облик и подобие лани и всё-таки была истинной принцессой королевской крови.

— Но она-то, черт возьми, знала, как её зовут! — воскликнул Клод. — А эта лань…

— Эта принцесса, согласно вашему указу, — напомнил Королевский Летописец.

— Ну хорошо, хорошо, принцесса, — согласился Клод и, покраснев, отвернулся.

— Такой, какая я сейчас, мне быть всегда, — молвила принцесса.

— Я, пожалуй, утешу вас немного, — сказал Клод. — Никогда ещё охотнику не приходилось состязаться в силе и ловкости с такой быстрой ланью, какой вы когда-то были. Такому простаку,