Тайна священного колодца - Василий Михайлович Чичков

Первым появился Пиккет. Бурей оваций встречает его зал. «Ну как же — он обещал побить самого Жаботинского!»

Высокий, сильный американец подходит к снаряду. Судьи пристально наблюдают за каждым его движением. Жим… Не получился у Пиккета жим. Когда он поднимал штангу, то на мгновение оторвал пятки от пола.

Первая попытка проваливается у француза Фульстера и шведа Юханссона.

А Жаботинский пока что не выходит на помост, и это придает соревнованиям еще большую остроту.

Пиккет подходит к снаряду второй раз. Сейчас он поднимает штангу, ведь это его коронный номер — жим. И опять неудача. Пиккет уже не мог скрыть своего волнения. Очевидно, произошел психологический надлом. Пиккет разуверился в себе. Он не мог по всем правилам провести жим. В третий раз случилось непоправимое: Пиккет выбыл из игры. «Да, Пиккет, не хвались, идучи на рать!»

Вслед за Пиккетом француз и швед тоже вышли из соревнований.

В тяжелой атлетике тактика занимает не меньшее место, чем, скажем, в беге или боксе. Хотя на первый взгляд какая тут тактика? Поднимай штангу, и все.

Жаботинский еще не выходил на помост, а он уже выигрывает. Чем дольше не выходит на помост Жаботинский, тем больше волнуются соперники. Жаботинский пропускает вес, на взятие которого они тратят силы. В какой он форме, Жаботинский, никто не знает. А может, он тоже провалится с первого же выхода? Вес на штанге все увеличивается.

Наконец радио объявляет: «Жаботинский — Советский Союз!» Неторопливо, вразвалочку выходит наш чемпион. Он трет магнезией руки и куда-то посматривает задумчивым взглядом, будто к чему-то примеривается.

Он подходит к штанге, смотрит на нее. По всему чувствуется, что в этом зале, где так много людей, Жаботинский видит и ощущает только ее — штангу. Он расслабил тело, стоит и смотрит в зал, смотрит невидящими глазами.

На штанге двести килограммов. Это больше олимпийского рекорда, принадлежащего Юрию Власову.

Жаботинский решительно затягивает пояс, приседает и, по-прежнему глядя в зал, ощупывает железный гриф штанги. Руки его крепко вцепляются в металл, на лице решимость.

Наступает тот момент, когда мозг должен приказать телу отдать все, даже то, что скрыто в неприкосновенном резерве. И не может быть сомнений, неуверенности или боязни, что эта тяжелая громадина придавит тебя.

Штанга взлетела на грудь. И опять Леня смотрит в зал все теми же невидящими глазами.

В могучих руках Жаботинского штанга поплыла вверх. Новый олимпийский рекорд!

На лице Жаботинского улыбка. Судья хлопает в ладоши. Огромная железная громадина летит вниз и с грохотом бьется об пол. Этот звук еще раз подтверждает зрителю тяжесть штанги.

Судьи взволнованны. Новый рекорд. На помост вытаскивают весы. Два здоровых парня едва приподнимают штангу, чтобы положить ее на весы. Судьи взвешивают штангу с аптекарской точностью.

Жаботинский под аплодисменты зала покинул помост. Он сидит в раздевалке на скамейке и рассуждает с тренером:

— Посмотрим, что дальше предпримут сопернички.

Американец Иозиф Дьюб решил не уступать Жаботинскому. Он вышел на двести килограммов.

Зрители замерли в тревожном ожидании. Американец с налитыми силой мышцами подошел к снаряду. Как не похож он на Жаботинского. Тот спокоен, а этот волнуется. Это волнение все видят. Штангист не может скрыть его. И зрители не очень верят в его успех.

Дьюб побеждает вес. На лице — радость. Мальчишеская радость. После того как хлопнул в ладоши судья, он бросает штангу и радостно прыгает на помосте.

Борьба обострилась. Дьюб рвется к победе. Он не хочет уступить пальму олимпийского первенства Жаботинскому. Во втором движении — в рывке — американец успешно справляется с весом сто сорок пять.

И опять появляется Жаботинский. Он просит поставить сто семьдесят килограммов.

Зал сначала затих. Потом послышался скрип стульев. В тишине зрители усаживались поудобнее.

А Жаботинский спокойно смотрит в зал, натирая магнезией руки.

Он склоняется к штанге. Долго примеряется. Наконец руки замерли на грифе. Жаботинский глубоко вздыхает несколько раз и отчаянно рвет штангу. Металлические диски взлетают вверх, будто подброшенные стальной пружиной.

Теперь нужно удержать громадину над головой. Она тянет нашего богатыря влево, вперед.

— Оп, оп, оп! — зачем-то громко произносит Жаботинский, как будто это ему помогает в единоборстве с металлом.

И штанга замирает над головой чемпиона. Судья хлопает в ладоши.

Зал взрывается восторгом. Минута волнения позади. Какой захватывающей была эта минута! Благодарные зрители аплодируют Жаботинскому.

Теперь Жаботинский может спокойно сидеть в своей раздевалке в ожидании очереди. Он оторвался от соперника Дьюба на двадцать пять килограммов. Он недосягаем, если, конечно, не произойдет какой-нибудь случайности. Спорт есть спорт.

Американец Дьюб и бельгиец Рединг дерутся в третьем движении за серебро и бронзу.

Дьюб понял, что ему не догнать Жаботинского, но он уверен в своей серебряной победе. И тут американец допускает второй просчет. Он не замечает, как медленно, но верно к серебряной медали движется бельгиец Рединг. Чем ближе к финишу, тем упорнее борется этот невысокий плечистый парень. Он следует по пятам Дьюба. В третьем движении вес штанги доходит до двухсот двух с половиной килограммов.

— Жаботинский — Советский Союз! — объявляет судья.

Выходит Жаботинский. Опять медленно трет магнезией руки и отрешенно смотрит в зал.

Это безразличие к окружающему. Это состояние «самого в себе» заставляет публику верить в его успех. Заставляет верить в то, что этот человек властен над своим могучим телом. Может быть, у него часто колотится сердце? Может быть. Но внешнее его спокойствие покоряет.

Жаботинский легко берет двести два с половиной килограмма. Он держит штангу над головой и улыбается.

Судья хлопает в ладоши. Жаботинский бросает штангу. Расстегивает ремень и снимает его на ходу.

Золотая медаль у него на груди. Никто не в силах догнать его.

Азарт Рединга в борьбе с Дьюбом крепчает. Рединг не хочет отдавать серебро. Дьюб доводит вес штанги до двухсот десяти килограммов и успешно толкает этот огромный вес. А Рединг просит поставить двести двенадцать с половиной килограммов.

Напряжение в зале возрастает. Неподалеку от меня сидят родные Рединга: мать, отец, жена. Они волнуются за своего «малыша». «Малыш» подходит к снаряду, собирает «в кулак» свои силы и толкает двести двенадцать с половиной килограммов.

И когда он бросил снаряд, он прыгал на помосте действительно как малыш, забыв, что в зале зрители. Он радовался по-младенчески весело и забавно.

Дьюбу достается только третье место, хотя он набрал столько же килограммов, сколько противник. Рединг меньше весит, чем Дьюб, и ему отдают серебро.

Казалось бы, все ясно: Жаботинский — первое место, Рединг — второе и Дьюб — третье.