Евангелие от Сатаны - Патрик Грэхам

— Поздравляю вас, доктор. Вы едва не провели меня.

Манкель набирает номер на своем мобильном телефоне. Потом инквизитор снова поднимает взгляд на врача — и замирает, увидев направленное на себя черное дуло. Санитар только что вынул из кобуры пистолет-автомат и теперь целится Манкелю в лоб. Прелат узнает его: за тонкими усиками и затемненными стеклами очков санитара скрывается лейтенант из ближней охраны покойного папы.

— Вы сошли с ума?

Лейтенант прижимает к губам указательный палец, приказывая инквизитору молчать. Еще один звонок, потом кто-то отвечает на вызов. В зале для вскрытий звучит эхо далекого голоса:

— Это камерлинг. Я вас слушаю.

Инквизитор закрывает глаза и отвечает:

— Это я, ваше преосвященство.

— Кто это «я»?

— Монсеньор Манкель.

Тишина.

— Ну?

Инквизитор вздрагивает: ствол упирается ему в лоб. Лейтенант швейцарской гвардии делает ему знак головой: «Нет». Манкель откашливается и произносит:

— Ваше преосвященство, это действительно кардинал Джованни.

— Вы в этом вполне уверены?

Лейтенант швейцарской гвардии взводит курок и кивает: «Да».

— Да, ваше преосвященство. Я в этом совершенно уверен, — говорит Манкель.

Снова тишина.

— Что случилось, Манкель?

— Я не уверен, ваше преосвященство, что понял смысл вашего вопроса.

— Ваш голос: с ним что-то не так.

— Это…

Инквизитор смотрит на указательный палец, который изгибается вокруг курка.

— Это что, Манкель?

— Это из-за трупа. Он в ужасном состоянии и…

— И это вас взволновало, верно?

— Да, ваше преосвященство.

— Возьмите себя в руки, Манкель! Сейчас не время для слабости.

Щелчок: связь прервалась. Инквизитор вздрагивает: игла шприца вонзается ему в сонную артерию. Обжигающая жидкость растекается по его венам. Манкель морщится. Его сознание окутывает туман, и лицо главного врача расплывается у него перед глазами.

Кардинал-камерлинг Кампини находится один в своей комнате в Доме Святой Марфы. Он бесшумно закрывает крышку своего мобильного телефона и присушивается к тишине. Дом Святой Марфы находится совсем рядом с Сикстинской капеллой. Он предназначен для молитвы и сосредоточения, в нем говорят тихо и никогда не повышают голос. Сюда кардиналы приходят подкрепиться едой и отдохнуть между голосованиями. Согласно священным законам Церкви, кардиналы-выборщики после начала конклава не имеют права общаться с внешним миром. Ни газет, ни записок, ни радиоприемников, ни диктофонов, ни телевидения. И в первую очередь запрещены мобильные телефоны.

Одна из обязанностей камерлинга — обеспечивать строгое выполнение этих правил.

Вот почему Кампини осознает, что подвергал себя огромному риску, когда спрятал в своих вещах и тайком пронес сюда свой мобильный телефон. Но лучше пойти на этот риск, чем оставить в морге ложного кардинала Джованни. Вот почему камерлинг, пользуясь передышкой после первого голосования, прошел в свою комнату в Доме Святой Марфы и там стал ждать звонка монсеньора Манкеля.

Он послал в клинику Манкеля потому, что тот, как никто, умел разоблачить ложь. Подозрения возникли у Кампини из-за разговора кардинала Мендосы с командующим гвардией на крыльце базилики. Что затевает эта старая перечница — госсекретарь? Последние новости о Мендосе были такие: он уехал на свою виллу в окрестностях Рима и там ждет, чем кончится конклав. Кампини приказал тайно наблюдать за ним. Согласно последнему докладу, старый кардинал обедал в городе, вернулся к себе и после этого не выходил из дому.

Другая проблема — куда делся кардинал Джованни — теперь решена: его труп действительно лежит в морге клиники Джемелли. Осталось понять, почему в голосе Манкеля, когда тот говорил по телефону, звучало такое волнение. Кампини был вынужден говорить с ним шепотом в полумраке своей комнаты, как школьник, и из-за нехватки времени смог задать мало вопросов. Но теперь камерлинг уверен, что Манкель был… очень испуган.

Прелат старается успокоить себя логическими рассуждениями. Старый инквизитор просто был потрясен, увидев, как выглядит труп Джованни. Разумеется, дело в этом. И все же… Уже несколько секунд камерлинг взвешивает в уме доводы за и против нового риска. Стоит или нет снова позвонить Манкелю, чтобы успокоиться? Такой звонок для камерлинга — ужасная опасность, и он это знает. Если кто-нибудь заметит, что он пользуется телефоном в Доме Святой Марфы, он будет немедленно исключен из конклава и отлучен от церкви, хотя он и камерлинг. Отлучение значит для него так мало, что при мысли о нем камерлинг едва не улыбается. А вот его исключение из конклава создаст большие трудности. В этом случае собрание выборщиков будет распущено, и позже неизбежен созыв другого конклава. А это неприемлемо.

Но, несмотря ни на что, старому камерлингу так хочется знать, в чем дело, что его пальцы машинально открывают крышку мобильного телефона. Он осознает, что делает, только уже набрав первые цифры номера Манкеля. В тот момент, когда он нажимает на кнопку вызова, раздается шум. Камерлинг вздрагивает: кто-то идет по коридорам и три раза стучит в дверь каждой комнаты, сообщая кардиналам, что работа конклава возобновляется. Кампини закрывает крышку телефона, и связь обрывается. Шаги удаляются. Дрожа как в лихорадке, старый камерлинг заворачивает телефон в тряпку, кладет его на пол и разбивает каблуком. Приглушенный треск телефона, который раскалывается под его ногой, тонет в скрипе дверей и стуке шагов. Старик поднимает тряпку и прячет ее на самое дно своего чемодана. Там никто не станет ее искать.

В последнюю секунду перед тем, как выйти из своей комнаты и направиться в Сикстинскую капеллу, он чувствует в сердце укол сожаления. Теперь он не сможет поддерживать связь со своими людьми и направлять их изнутри.

Хотя это уже не важно: судя по результатам первого голосования, конклав закончится скоро.

Рассвет. На спящих улицах Ла-Валлетты тишину нарушают только скрип мокасин Джованни и резиновых подошв обуви Черентино. Капитан швейцарской гвардии шагает в нескольких метрах позади кардинала и держит под курткой наготове свой служебный пистолет, вынутый из кобуры. Обоих защищают на расстоянии люди из «Мальтийского креста» — мальтийского отделения коза ностры.

Кардинал и капитан выходят на улицу Республики. Эта дорога с рядами особняков по бокам круто поднимается в гору, к старой части города. На смену соленому воздуху порта приходит теплый легкий ветерок. Ставни в домах закрыты. Не слышно ни собачьего лая, ни шума машин.

Вот и дом номер 79. Кардинал Джованни останавливается. На противоположной стороне улицы — особняк в стиле барокко, с массивной деревянной входной дверью. Вход охраняют камеры и замок с цифровым кодом, который открывается с помощью магнитной карты. На правом косяке висит медная табличка с двумя переплетенными буквами L и B и короной над ними. LB — сокращение от Лацио-банк. Это отделение банка неизвестно обычным клиентам. Его специализация — крупные счета.