Игра Льва - Нельсон Демилль

— Спасибо. — Халил вгляделся в лицо клерка, но не обнаружил никаких признаков того, что молодой человек узнал его.

Однако следующие слова клерка насторожили Халила.

— Мистер Перлеман, у вас чем-то испачканы лицо и рубашка.

Халил тут же понял, чем он мог испачкаться — мозгами из головы Сатеруэйта.

— Ох, вечно я ем неаккуратно, — нашелся Халил.

Клерк улыбнулся.

— Вон там у нас туалет. — Он указал на дверь справа. — А я пока позвоню пилотам.

Халил вошел в туалетную комнату и посмотрел в зеркало на свое лицо. На нем запеклись пятнышки крови и серого мозгового вещества, а к рубашке даже прилип кусочек кости. Несколько пятнышек оказались на очках и на галстуке. Халил снял очки, осторожно вымыл руки и лицо, стараясь не дотрагиваться до волос и усов. Затем вытер лицо и руки бумажным полотенцем, а другое полотенце намочил и протер им рубашку, галстук и очки. Держа чемодан в руке, он вернулся в офис.

— Мистер Перлеман, — обратился к нему клерк, — ваша компания предварительно оплатила этот чартерный рейс. От вас требуется только прочитать этот контракт и подписать там, где я поставил крестик.

Халил сделал вид, что читает страничку печатного текста.

— Похоже, все в порядке. — Он взял со стола ручку и подписал документ.

— Вы из Израиля? — спросил клерк.

— Да, но сейчас я живу здесь.

— У меня родственники в Израиле. Они живут в Гилгале, на западном берегу. Знаете?

— Разумеется.

Халил вспомнил, как Борис говорил ему: «Сейчас половина израильтян находятся в Нью-Йорке. Ты не привлечешь внимания, если только какой-нибудь еврей не захочет поговорить с тобой о родственниках или об отпуске, проведенном в Израиле. Так что изучай карты и путеводители по Израилю».

— Это город средних размеров, в тридцати километрах к северу от Иерусалима, — блеснул своей осведомленностью Халил перед клерком. — Жизнь там трудная, вокруг палестинцы. Ценю мужество и стойкость ваших родственников.

— Да, то еще местечко. Лучше бы они переехали на побережье. А может быть, когда-нибудь мы научимся жить вместе с арабами, — добавил клерк.

— С арабами жить нелегко.

— Я понимаю, вам ли это не знать.

— Да, я знаю.

В офис вошел средних лет мужчина в синей форме и поздоровался с клерком:

— Добрый вечер, Дэн.

— Боб, это мистер Перлеман, твой пассажир, — представил клерк.

Халил посмотрел на мужчину, который протянул ему руку. Халил никак не мог привыкнуть к этим рукопожатиям. Мужчины-арабы тоже здоровались за руку, но не со всеми подряд, как это делали американцы, и, уж конечно, не с женщинами. Халил пожал руку пилоту, и тот представился:

— Я капитан Фиске, можете называть меня Боб. Мы летим в Денвер, а потом в Сан-Диего. Верно?

— Верно.

Халил посмотрел пилоту прямо в глаза, но тот отвел взгляд. Халил заметил, что американцы смотрят на тебя, но не всегда тебя видят. А в глаза друг другу смотрят лишь мгновение, в отличие от ливийцев, которые не отводят взгляд, если они не ниже тебя по положению и, конечно, если они не женщины. И еще американцы соблюдают дистанцию как минимум один метр. Борис говорил, что более близкая дистанция вызывает у них нервозность и даже враждебность.

— Самолет готов, — доложил капитан Фиске. — У вас есть багаж, мистер Перлеман?

— Только этот чемодан.

— Позвольте я понесу его.

Когда-то Борис посоветовал ему вежливый американский ответ на такой случай, и сейчас Халил воспользовался им.

— Спасибо, но я хочу немножко размяться.

Пилот улыбнулся и направился к двери.

— Вы летите один, так ведь, сэр?

— Да.

Клерк крикнул вслед Халилу:

— Шолом-алейхем.

Халил едва не ответил ему по-арабски «салям-алейкум», но вовремя сдержался.

— Шолом.

Он проследовал за пилотом к ангару, перед которым стоял небольшой белый реактивный самолет. От него как раз отходили несколько техников. Халил снова увидел самолет Сатеруэйта и подумал: через какое время после предполагаемого вылета «апача» местный персонал начнет проявлять тревогу и разыскивать пилота? Наверняка не раньше следующего дня. А Халил знал, что к этому времени он будет далеко отсюда.

— Мы полетим вот на этом самолете, модель «Лир-60», — начал объяснять капитан. — На борту нас будет всего трое и легкий чемодан, наш общий вес гораздо меньше максимального взлетного веса, поэтому я заправил баки полностью. Это значит, что до Денвера мы долетим без посадки. Погода до Денвера отличная, легкий встречный ветер. По моим расчетам, время полета составит три часа восемнадцать минут. Во время посадки температура в Денвере будет пять градусов Цельсия. В Денвере мы дозаправимся. Насколько я понимаю, вам, возможно, потребуется провести в Денвере несколько часов. Так?

— Да.

— Хорошо, мы приземлимся в Денвере около двух часов ночи по местному времени. Вам все понятно, сэр?

— Да, понятно. Я предупреждал, что из самолета мне нужно будет позвонить коллеге.

— Я знаю, сэр, радиотелефон к вашим услугам. Затем из Денвера мы полетим в Сан-Диего. Так?

— Да.

— Сейчас над горами небольшая болтанка, в Сан-Диего легкий дождь. Но разумеется, погода изменится. Если хотите, мы по ходу полета будем информировать вас о погоде.

Халил ничего не ответил, его раздражало навязчивое желание американцев предсказывать погоду. В Ливии всегда жарко и сухо, в одни дни более жарко, чем в другие. Вечера холодные, весной дует габли. Погоду устанавливает Аллах, а человек принимает ее такой, какая она есть. Так какой же смысл пытаться предсказывать погоду или говорить об этом? Все равно ничего не изменишь.

Капитан подвел Халила к левой стороне самолета, где лесенка вела к открытой дверце.

— Мистер Перлеман, это Терри Санфорд, наш второй пилот, — представил капитан.

Мужчина, сидевший в правом кресле, повернул голову и поприветствовал Халила:

— Добро пожаловать на борт, сэр.

— Добрый вечер.

Капитан Фиске кивнул в сторону салона:

— Можете занимать любое место. Вон там бар, в нем вы найдете кофе, пончики, рогалики, безалкогольные напитки. На той полке газеты и журналы, туалет в хвостовой части. Устраивайтесь поудобнее.

— Спасибо.

В салоне было всего шесть кресел, Халил разместился в последнем кресле справа, а чемодан поставил возле себя в проходе. Он посмотрел на часы: начало первого. День сегодня прошел удачно. Трое убиты… пятеро, если считать уборщицу Пола Грея и охранника в музее. Но их не стоит считать, как и тех трехсот пассажиров рейса «Транс-континенталь» и всех прочих, кто становился на его пути… или кого пришлось заставить замолчать. В Америке было всего шесть человек, чья смерть имела для него значение. Четверо уже мертвы, остались двое. Правда, был еще один человек…