Становление нации. Религиозно-политическая история Англии XVI - первой половины XVII в. в современной британской исторической науке - Владимир Ерохин

Среди исследователей бытует мнение, что английское духовенство в XVII в., особенно англиканское духовенство, было более искренне религиозным, лучше образованным, профессионально подготовленным и дало больше поэтов, математиков, ученых разных специальностей, чем духовенство XVI в. и даже XVIII в. Повысилась и репутация относительно учёности англиканских богословов на континенте. Корпус англиканской богословской литературы XVII в. больше по объёму, более основателен и систематичен по содержанию по сравнению с тем, что было написано англиканскими богословами реформационного периода и времени правления Елизаветы, так что англиканские богословы XVII в. оказали по сравнению с ними большее влияние на англиканское богословие XVIII–XIX вв. Хотя движущими мотивами литературной деятельности, по мнению Цж. Эйвлинга, были, в том числе, карьеризм, мода, забота патронов о своих подопечных, появление такой литературы в возраставших объёмах свидетельствовало и о росте численности читающей публики. Он утверждает, что в XVII в. духовенство в Англии было очень влиятельно в общественной жизни и в её интеллектуальной сфере и даже считает, что ранее духовенство в Англии было столь же влиятельно только в XI–XII вв.

Как отмечает Дж. Эйвлинг, в конце XVI–XVII вв. происходило активное переосмысление роли священства в английском обществе. Появилось несколько трактатов о священстве: работа У. Перкинса “Treatise of the Vocations or Callings of Men”, Дж. Герберта “A Priest to the Temple”, И. Тейлора “Clerus Domini”, Г. Бернета “Of the Pastoral Care”. Дж. Эйвлинг полагает, что эти трактаты оставляют ощущение двойственности: с одной стороны, священство рассматривается как высший божественный дар, очень важная, возвышенная и ответственная должность; с другой стороны, священство видится чем-то обычным, земным, утилитарным, естественным служением и учительством, в чём можно видеть начало процесса профессионализации духовенства. В составе священства проводилось различие между высокообразованной элитой, писателями и проповедниками (это особенно подчеркивали пуритане и арминиане), и отличавшейся от всех них массой обычного духовенства.

К. Хилл высказывал мнение, что в XVII в. в истории Англии в последний раз проявил «судорожные претензии на власть средневековый клерикализм в виде лодианства, но потерпел в этом неудачу и конечное крушение, а к концу XVII в. притязания духовенства на контроль над умами и общественной моралью были окончательно дискредитированы, и духовенство из особого сословия стало лишь одной из многих общественных профессий, причем не лучшим образом оплачиваемой».

Среди историков дискуссионным является вопрос об эффективности преподавания богословия в английских университетах до 1642 г. С одной стороны, отмечается принадлежность известных наставников-богословов к университетам, а также большое количество дополнительных курсов в преподавании богословия, на основании чего высказываются предположения, что качество богословского образования в Англии было высоким. Но образовательные стандарты в богословии, но мнению Дж. Эйвлинга, были слабыми, учебные программы — формализованными и традиционалистскими. Рекомендуемая литература этого времени в английских университетах и состав собраний библиотек демонстрируют большую зависимость от континентального, даже католического, богословия: стали много использоваться иезуитские книги по логике, философии, риторике и этике, а также иезуитские религиозные наставления. Дж. Эйвлинг считает, что до 1642 г. университеты оставались всё же островками академической свободы, и реально на них мало влияли и власти, и пуритане. Английские университеты никогда полностью не отказывались от схоластики, и в XVII в. схоластика продолжала существовать и даже испытала определенный импульс к своему сохранению, поскольку гуманистический подход к образованию, по мнению Дж. Эйвлинга, не дал подобной схоластике целостной программы в подходе к организации университетского образования.

В англиканской церкви эпизодически возникали планы устройства отдельных от университетов семинарий. В то же время действовавший в Лондоне Грешем Колледж наводил на мысль о возможности существования деклерикализированного университета, и в 1650-е гг. революционные власти пытались создать Даремский университет как высшее светское учебное заведение.

Существование в Англии в XVII в. множества религиозных партий и споры между ними, бывало, приводились как доказательство интеллектуальной энергии духовенства. Но Дж. Эйвлинг полагает, что в религиозных спорах часто участвовали небольшие группы, представлявшие меньшинства, а крупные религиозные партии отражали скорее материальные интересы, чем собственно идеологические разногласия между полемизировавшими сторонами. Религиозно-философские споры, по его мнению, были тесно связаны с ситуацией внутри университетов, борьбой за рабочие места, за влияние на покровителей. К тому же в XVII в. духовенству казалось, что духовных лиц недооценивают, им недоплачивают, оказывают на них давление светские лица, и ещё по этой причине духовенство, как считает Дж. Эйвлинг, встревало в различные общественные споры. Поверхностная образованность многих духовных лиц и чрезмерное внимание к собственным материальным интересам, по его мнению, лишали религиозные споры в английском обществе реальной интеллектуальной силы, так что даже можно сомневаться, что острота споров в среде духовенства отражала в такой же степени социальную напряженность в обществе. В рамках всех религиозных течений XVII в. существовали яростные споры, многие из которых, по оценке Дж. Эйвлинга, не поддавались рациональному анализу при всей склонности людей XVII в. к рационализму, с чем он связывает трудности в определении основных религиозных партий этого времени. Ни у одного богослова идеи, присущие тому или иному направлению, не представлены в чистом виде, и всегда в них существовала какая-то примесь. Но между крупнейшими религиозными партиями (католиками и протестантами, пуританами и арминианами) всё же можно выявить ключевые идейные отличия, но отдельные личности в этих партиях могли не подходить под один стандартный набор идей.

По словам П. Коллинсона, применительно к первым десятилетиям XVII в., наряду с подчеркиванием подъёма джентри, надо говорить также о «подъёме приходского духовенства», причем подъём социальной роли духовенства, по его мнению, был даже более определённым явлением, чем подъем джентри. Это явление было также замечено Л. Стоуном.

В 1559–1625 гг., как отмечают исследователи, одним из важных результатов в развитии церкви Англии было то, что за это время духовенство в большей своей части стало университетски образованным. Между 1610 и 1639 гг. в Оксфорде было присуждено степеней бакалавра богословия больше, чем за любое другое двадцатилетие в истории университета, включая XX в.

Духовные лица к концу XVI в., считает П. Коллинсон, рассматривались в обществе как своего рода «псевдо-джентри». Это был гораздо более высокий статус по сравнению с тем, на который могла бы претендовать большая часть духовных лиц, если критерием было бы их материальное состояние, поскольку духовенство по уровню доходов было немного ниже йоменов, выше крестьян-земледельцев, но к образованным и учтивым священникам фактически относились как к представителям джентри.

Университеты в XVII в. ещё не готовили священников как таковых по специальному учебному плану — это стало утверждаться только в XIX в., и университетское образование было той основой, на которой ещё нужно было взращивать профессиональную подготовку священника как таковую. Специфические пасторские умения не изучались в университетах, и научиться этому священник мог, если это ему удавалось, только посредством жизненного опыта. Поэтому, по мнению П. Коллинсона, требуются дальнейшие исследования того, означал ли рост числа священников с университетским образованием в конце XVI — начале XVII вв. также ещё и появление и консолидацию духовенства как профессии, как это утверждает Р. О'Дей, опирающаяся на социологическую теорию профессионализации. Те образы священников, которые рисуются на материалах XVII в., рассуждает П. Коллинсон, действительно напоминают профессионалов, которые «также готовились к воскресной проповеди, как рыночный торговец стремился в воскресный день получить наибольшую прибыль». Подобный священник был, в определённом смысле, «представителем трудолюбивой группы людей в обществе» (the industrious sort of person), по выражению К. Хилла.