Неназываемый - А. К. Ларквуд

Карсажийская семья устроилась рядом с остальными на пляже чуть дальше. Тал повернул в другую сторону, расстелил куртку на песке, сел и уставился на море, потягивая напиток.

Он поменял позу, чувствуя, как подминается теплый песок. Здесь не было никаких магов, никаких божеств – никто не искал и не преследовал его, чтобы убить, никто не испытывал к нему ненависти.

Он мог просто остаться здесь на некоторое время. Эту идею ему словно бы прошептал кто-то на ухо, хотя едва ли этот кто-то привык нашептывать ему приятные вещи.

На мгновение ему показалось, будто он плывет по течению, но вот-вот случится катастрофа. Нельзя просто делать то, что хочется. Нужно чему-то принадлежать. Иначе ты всего лишь никчемный отпрыск рода Чаросса, человек без друзей, без господина и без призвания.

А еще – человек, который может лежать на пляже под солнцем. Человек, который может отдыхать столько, сколько потребуется.

Он попытался вспомнить, что из его вещей осталось во дворце, и решил, что они ему не нужны. Сетенай не заслужил объяснений – наоборот, это он задолжал их Талу. Пусть оставит себе дурацкую коллекцию ножей Тала – возможно, она ему что-то да подскажет.

Из доков Карадуна можно было увидеть паруса и навесы сотен кораблей, поднимавшихся к Вратам, их белые гребни вздымались, будто волны. Шутмили стояла внизу и выглядела так, будто ее только что вытащили из горящего дома без единой царапины.

– Это тебе, – сказала Ксорве, протянув ей перчатки. – Не знаю, помогут ли они, но вдруг.

Шутмили покачала их в руках. Перчатки были слишком большими для нее, каждая – для огромной ладони. Ксорве подумала, что, возможно, стоило потребовать у Сетеная что-то другое, например, собственный корабль или огромную сумму денег.

– Куда ты собираешься? – спросила Шутмили. Она все еще не пришла в себя. Что, если она сожалеет о том, что случилось на крыше Могилы Отступницы? Легко говорить и делать что-то, когда уверен, что до последствий тебе не дожить.

– Пока не знаю, – ответила Ксорве. – Есть много мест, где я никогда не была.

Главное – улететь достаточно далеко, чтобы Оранне пришлось потрудиться, прежде чем она сможет потребовать исполнения обещанного. Это обязательно случится – такова природа подобных вещей, – но, пока судьба не распорядится иначе, Ксорве не станет сдаваться.

Рано или поздно ей придется принять решение. К этому еще предстояло привыкнуть. У нее не будет дома, где можно укрыться, никто не даст ей ценный совет, никто не защитит ее, кроме ее собственной изобретательности, у нее не будет иной цели кроме той, которую она выберет сама. Она не пыталась обмануть себя тем, что это будет легко.

– Ну, – сказала Шутмили. – Всегда можно отправиться в гастрономический тур по Лабиринту Отголосков. Надеюсь, ты не думаешь, что я об этом забыла.

Или, возможно, это будет легко. Впереди ждут огромные миры Лабиринта – бесконечные, замысловатые, чужие, – и знакомые столовые на станциях, где она сможет сидеть вместе с Шутмили и есть подогретую еду из чана, и где они будут защищать друг друга. Может, ей удастся получить все сразу?

Но что, если она требует слишком много? Она не будет решать за Шутмили, и та не должна быть рядом с ней просто из чувства благодарности.

– Знаешь, – сказала Ксорве, – ты не обязана следовать за мной. Ты можешь отправиться куда угодно. У меня осталось немного денег, и я отвезу тебя куда пожелаешь… например, к друзьям… я не хочу, чтобы ты чувствовала себя в долгу. Ты ничем мне не обязана.

– Разве что жизнью, – вставила Шутмили.

– Это не так, – возразила Ксорве.

– Согласно традиции, я должна следовать за тобой, пока я не спасу тебе жизнь и не искуплю тем самым свой долг.

– Ты уже спасла мне жизнь, – сказала Ксорве. – Дважды. А может, и больше. Давай считать, что мы квиты. Послушай, ты заслуживаешь лучшего. Да, мы много чего друг другу сказали, когда думали, что умрем, но ты не… ты не связана со мной. Если ты мечтаешь о нормальной жизни…

– Ксорве. Неужели ты думаешь… неужели что-то в моем поведении могло натолкнуть тебя на мысль, что я мечтаю о нормальной жизни? Разве я когда-нибудь бормотала что-то вроде «Когда все это кончится, я хочу осесть и стать преуспевающей торговкой зеленью» или «Если бы только я могла достичь своей цели – средненькой карьеры на гражданской службе»?

– Но чего ты по правде хочешь?

– Ты говорила, что хочешь показать мне мир. Я мечтаю улететь отсюда. С тобой. И я невероятно сильный маг, так что хотела бы я посмотреть, как ты собираешься меня остановить.

– Ого, – сказала Ксорве.

– Да. И если мне когда-нибудь еще доведется спасать тебе жизнь, я почту это за честь.

Они поднялись на корабль. Пролетели через Врата. И совершенно точно оказались где-то очень далеко отсюда.

Огромная благодарность:

Маме, папе, Кэти, Тоби, Дафне и Ровене – за то, что долгие годы терпели мою любовь к волшебникам.

Моему агенту, Кьюрстин Армада – мудрейшему существу, которая вдохновляла меня писать о Талассересе.

Моему редактору, Линдси Холл – без ее стараний из этой книги вышла бы неплохая брусчатка, но читать ее было бы трудно.

Эмили Тэш – за то, что предложила мне сделать все мрачнее. Она оказалась права.

Тэмcин Мьюир и Мэтту Хости – за то, что побывали вместе со мной в этой древней жертвенной пирамиде.

Рейчел Алдей, Дженнифер Гисбрехт, Аркади Мартин, Эверине Максвелл, Элис Шарп, Уэверли СМ, Хизер Уотсон и Ливели Уайл – за дружбу, хорошие советы и крайнюю снисходительность к ранним черновикам.

Всем членам «Армады Слэк» – за бесконечную доброту и вдумчивость.

И Мэз – на самом деле она величайший гений всех времен.