Чемпион. Второй пояс - Михаил Павлович Игнатов

голос на всю Арену, буркнул:

— Довольно. Дело наших семей — это дело наших семей, не забивай себе этим голову.

Я хмыкнул:

— Давай, отвлеки меня от этого дела, а лучше сдавайся, пока тоже не потерял разум.

— Не дождёшься.

В голове раздался усталый голос Шандри:

— Был восьмой звездой. Любит сочетать техники и сталь.

Ударил гонг.

Странно. Вроде даже имя противника не объявили. Отбросим все эти глупости и правила?

Давайте.

Влево.

Там, где я только что стоял, вспух огненный цветок. Слабо. Правда, этот, из Водопадов, только разогревался.

Кто бы сомневался, что у него тоже найдётся амулет защиты.

Я бы мог закончить схватку быстро. Я бы мог даже быстро покалечить его, обеспечив ему долгие дни и недели под присмотром лекарей, которые приращивали бы ему руку или ногу, я бы мог даже отравить его стихией.

Но мне нужно было другое. Мне нужно было, чтобы он тоже словно сошёл с ума от побочных эффектов возвышалки. И неважно, были ли эти побочные эффекты на самом деле или нет.

Впрочем, были, были.

Я ясно видел, что чем дольше длится схватка, тем яростней сражается этот парень, тем хуже продумывает свои ловушки и обманные ходы, тем безрассудней сходится со мной сталь в сталь.

То, что нужно.

То, что я не смог провернуть в начале, я легко провернул через сотню вдохов после начала схватки.

Семь Клинков, Звёздный Клинок, десять вдохов под ударами его огненных плетей, и он в моей власти, потеряв амулет.

Ярость. Гнев. Злость. Нетерпеливость. Упорство. Презрение.

На этот раз, едва его глаза вспыхивают алым, я тут же заканчиваю схватку.

Звёздный Клинок. Духовная защита парня не в силах разрушить мою заполненную силой и стихией технику, а его Покров остановить её.

Два росчерка Крушителя, и трибуны вопят:

— Мясник! Мясник! Мясник!

Мне не нравится это прозвище. В нём нет ни красоты, ни величия. Но сегодня я хочу отомстить за Берека, сегодня я хочу показать, что да, Дизир понадобилось позвать трёх соседей, чтобы справиться с Орденом, а значит, я потерплю и это прозвище, и кровь под ногами, и боль с ненавистью, которые горят в алых глазах этого парня.

Ты свободен. В последнюю печать над его головой я добавляю символы времени. К ночи исчезнут и Упорство, и Презрение, ты станешь самим собой и сам решишь свою жизнь. Можешь даже затаить на меня ненависть и попробовать как-нибудь утолить её. Если успеешь до моей встречи с Виостием.

— Победа Ордена.

Гонг окончания.

Гонг начала.

— Победа Ордена.

— Победа Ордена.

— Победа Ордена.

Трибуны орут, сходят с ума, моё прозвище гремит над ними, перекатываясь с одного края Арены на другой.

Я снова поднимаю глаза от крови под ногами и снова требую:

— Кетот. Я жду тебя. Не нужно трусить, на турнире ведь запрещено убивать.

На этот раз он мне отвечает:

— Придержи язык. Я сам решу, когда мне выйти против тебя, и стоит ли вообще это делать.

И снова вместо него к рингу шагает совсем неизвестный мне парень. Снова талант, снова талант не первой руки, несравнимый с Виликор, мной и, конечно, Толой.

Снова не оглашают его имени, а уже идёт проверка.

Я качаю головой и не упускаю шанса поддеть:

— Снова безвестный идущий бьётся во славу Дизир. Хорошо они устроились.

Парень что-то пытается отвечать, что-то про то, что в мести за унижения нет славы, но я не пытаюсь соревноваться с ним в остроте слов. Он лишь ход Дизир, который я должен убрать с ринга, чтобы добраться до Кетота.

Я лишний раз напоминаю себе — Орден должен проиграть. Но сделать это, если Кетот окажется последним — будет очень сложно.

Через вдох из моей головы выметает все мысли об этом. Этот парень, чьего имени я даже не слышал, покрывается вязью зелёных узоров. Единение, только для стихии Дерева? Третье созвездие?

Не меньше. Талант.

Я со вторым оказываюсь и медленней, и слабей его. Отступаю, отбиваю два клинка, которые жалят меня со всех сторон, то и дело находя бреши в моей защите.

Он ухмыляется, цедит презрительно:

— Один кулак не выстоит против двух, одно копьё не успеет за двумя мечами. На мне твоя слава закончится.

Я выдыхаю:

— Да я даже твоего имени не слышал, кто ты, вообще, такой?

— Я скажу тебе своё имя, — обещает он. — Как только втопчу тебя в землю.

Где он только нашёл здесь землю, под ногами камень. Побитый, местами раскрошенный, но служители давно уже не выходят на ринг, чтобы восстановить его. Я тороплюсь, Дизир торопятся.

А противник хорош. Я не то что не в силах дотянуться до его амулета, я даже не могу защититься от всех его ударов. Вот бы кому сойтись с Гилаем в схватке, со стороны бы это наверняка смотрелось потрясающе. Но чего не случилось, того не случилось. Гилая потрепали в череде схваток, измотали, а затем столкнули с тем, кто был лишь чуть сильней его.

Сколько звёзд у этого? Было восемь. Значит, он шагнул за преграду седьмой сам, без помощи, талант. Как много дал ему этот толчок возвышалки? Всё, что только мог? Выходит, сейчас он пиковый Мастер? А может больше? Сделавший половину шага к Предводителю?

Не уверен в последнем, в его ударах нет выплесков стихии, как у одного из прошлых, он не пытается отравить меня стихийным ядом, хотя к его ударам это напрашивается само собой. Я каждый миг ожидаю увидеть сыплющийся с его клинков зелёную пыль.

Но не вижу.

Вот она, грань между высоким талантом и талантом средней руки? Единение далось, а понимание стихии нет? Разве так бывает?

Кто знает.

Ещё две раны.

Это уже становится не смешно.

Несколько вдохов я трачу, пытаясь выбрать, какую из своих пиленных костей выбросить на стол. Третье созвездие Единения? Стихийный яд? Коготь Роака?

Решаюсь и растягиваю губы в злой улыбке. Ни то, и ни другое. В конце концов, сколько можно отказываться от части себя?

Тянусь к противнику, стискиваю руки на шипастой защите, что не даёт мне коснуться его.

Ломайся.

Ломайся.

Ломайся же!

Это был хороший амулет, но он всё равно не выдержал, яростно уколол меня напоследок и рассыпался, обжигая болью уже хозяина.

Наверное, это должно было предупредить его о том, что защита пала. Наверное, он даже сообразил, что случилось, но какое всё это уже имело значение?

Никакого.

Пять вдохов, и он