Север и Юг - Элизабет Гаскелл

— Припоминаю. Я не слышал об этом прежде.

— А я думала… я всегда считала, что папа рассказал вам об этом.

— Нет! Он никогда не рассказывал. Но к чему все это, Маргарет?

— Я хочу вам кое-что рассказать, как я нехорошо, неправильно поступила тогда, — сказала Маргарет, вдруг подняв на него ясные, честные глаза. — Я солгала. — Она густо покраснела.

— По правде говоря, я признаю, что сам поступал дурно. Чего я только не наговорил за долгие годы своей жизни… не все так открыто, как вы, я полагаю, но поступая бесчестно, скрытно, убеждая людей не верить правде и поверить в ложь. Вы знаете, кто отец лжи, Маргарет? Вот! Очень много людей, считающих себя очень хорошими, странным образом связаны с ложью, неравными браками и изгнанными троюродными кузенами. Зараженная ложью кровь бежит во всех нас. Мне следовало догадаться, что вы так же далеки от представления об этом, как большинство людей. Что! Вы плачете, дитя? Нет, мы не будем больше говорить об этом, если такой разговор доводит вас до слез. Осмелюсь сказать, вы сожалели об этом и больше так не поступите, и это было давно. Короче говоря, я хочу, чтобы этим вечером вы были веселой, а не печальной.

Маргарет вытерла глаза и попыталась говорить о другом, но неожиданно снова расплакалась:

— Пожалуйста, мистер Белл, позвольте мне поговорить с вами об этом… вы могли бы мне немного помочь. Нет, не помочь мне, но если бы вы знали правду, возможно, вы могли бы поправить меня… — сказала она, от отчаяния не в состоянии выразиться более точно.

Мистер Белл стал серьезным.

— Расскажите мне об этом, дитя, — сказал он.

— Это длинная история. Когда Фред приехал, мама была очень больна, а я была вне себя от беспокойства и боялась, что, возможно, подвергла его опасности. Мы встревожились после ее смерти… Диксон встретила кое-кого в Милтоне — человека по имени Леонардс, который знал Фреда и который, кажется, имел на него зуб… во всяком случае, его привлекала награда, обещанная за поимку Фредерика. Из-за этой новой опасности я подумала, что Фреду лучше поспешить в Лондон, где, как вы поняли из вчерашнего разговора, он должен был посоветоваться с мистером Ленноксом о том, насколько велики его шансы оправдаться, если он предстанет перед судом. Поэтому мы, то есть я и он, пошли на железнодорожную станцию. Был вечер, уже стало темнеть, но было еще достаточно светло. Мы пришли слишком рано и пошли прогуляться в поле рядом со станцией. Я так опасалась этого Леонардса, который, я знала, находился где-то поблизости. А потом, когда мы были в поле и красное заходящее солнце светило мне в лицо, кто-то на лошади проехал по дороге недалеко от перелаза, возле которого мы стояли. Я увидела, что всадник смотрит на меня, но сначала я не узнала его — солнце светило мне в глаза, — но через мгновение ослепление прошло, и я увидела, что это был мистер Торнтон, и мы раскланялись…

— И он, конечно, видел Фредерика, — сказал мистер Белл, помогая ей, как он считал, закончить рассказ.

— Да, а потом на станции к нам подошел человек — он выпил и нетвердо стоял на ногах. Он попытался схватить Фреда за ворот, и, когда Фред вырвался, тот человек потерял равновесие и упал с края платформы. Не далеко и не глубоко — не более трех футов. Но, мистер Белл… Так или иначе, это падение убило его!

— Как неловко. Это был тот самый Леонардс, я полагаю. И как Фред спасся?

— О, он уехал сразу же после падения, которое, мы думали, не причинит этому несчастному никакого вреда, кроме легких ушибов.

— Но он не сразу умер?

— Нет! Через два-три дня. А потом… о мистер Белл! Теперь самое худшее, — сказала она, нервно сплетя пальцы вместе. — Пришел полицейский инспектор и обвинил меня в том, что меня видели в компании молодого человека, который, ударив или толкнув Леонардса, послужил причиной его смерти. Это было ложное обвинение, но мы не знали, что Фред уже уплыл, он мог все еще оставаться в Лондоне, и его могли арестовать по этому ложному обвинению, а то, что Фред и есть лейтенант Хейл, которого обвиняли в участии в том мятеже, тотчас бы обнаружили, и его могли казнить. Все эти мысли пронеслись у меня в голове, и я ответила, что это была не я. Я не была на железнодорожной станции той ночью. Я ничего не знаю об этом. Я не думала ни о чем другом, кроме того, как спасти Фредерика.

— Я скажу, что это было правильно. Я бы поступил так же. Вы забыли о себе, думая о другом. Я надеюсь, что поступил бы так же.

— Нет, вы бы так не сделали. Это было неправильно, нехорошо. В то самое время Фред был уже в безопасности за пределами Англии, а я в своем безрассудстве забыла, что есть другой свидетель, который может подтвердить, что я была там.

— Кто?

— Мистер Торнтон. Вы знаете теперь, что он видел меня рядом со станцией. Мы кивнули друг другу.

— Что ж! Ему ничего не было известно о той стычке и смерти того пьяного парня. Я полагаю, расследование ни к чему бы не привело.

— Нет! Расследование, о котором они начали говорить, было приостановлено. Мистер Торнтон все знал об этом деле. Он был магистратом и выяснил, что не падение стало причиной смерти. Но еще раньше он узнал, что я солгала. О мистер Белл! — Маргарет внезапно закрыла лицо руками, словно желая спрятаться от воспоминаний.

— Вы все ему объяснили? Вы рассказали ему, что вы поступили так непреднамеренно?

— Что мне недостало веры и я хваталась за грех, чтобы удержаться от падения? — горько произнесла она. — Нет! Как я могла это сделать? Он ничего не знал о Фредерике. Чтобы восстановить свое доброе имя в его мнении, должна ли я была рассказать ему секрет нашей семьи — и тем самым уменьшить шансы Фредерика на полное оправдание? Напоследок Фред велел мне хранить его визит в тайне от всех. Видите, папа никому не сказал, даже вам. Нет! Я смогла вынести стыд… по крайней мере, я думала, что смогу. И я вынесла его. Мистер Торнтон больше никогда не будет меня уважать.

— Он уважает вас, я уверен, — ответил мистер Белл. — Конечно, это немного объясняет то, что… Но он всегда говорил о вас с уважением и почтением, хотя теперь я понимаю некоторые оговорки в его словах.

Маргарет не ответила, не следила за тем, что говорил мистер Белл, потеряла нить разговора. Вскоре она сказала:

— Вы не расскажете мне, что вы имели в виду под «оговорками» в его словах, когда он говорил обо мне?

— О! Просто он рассердил меня, когда отказался присоединиться к моим восхвалениям в ваш адрес. Старый дурак, я считал, что все думают так же, как я. А он явно не мог согласиться со мной. Это меня озадачило. Но он, должно быть, был в полном недоумении, если происшедшее нисколько ему не объяснили. Прежде всего, ваша прогулка с молодым человеком втайне от всех…

— Но он мой брат! — удивленно воскликнула Маргарет.

— Верно. Но откуда было мистеру Торнтрну узнать об этом?

— Я не знаю. Я и не думала ни о чем подобном, — покраснев, ответила Маргарет, задетая и обиженная.