Рассветный меч - Деннис Л. Маккирнан

— Так оно и будет, алор Таларин, — улыбаясь, пообещал Араван.

Он снял заплечную сумку и погрузил ее на верховую лошадь, предназначавшуюся для Бэйра, затем вскочил на своего коня, которого держал под уздцы Эриндар. Взглянув на юношу, он спросил:

— Бэйр, ты готов?

Внезапно на том месте, где стоял юноша, возникло темное облачко, и из него выступил серебряный волк, дрэг. Эльфы разом вскрикнули.

— Смотрите! Этот Невозможный ребенок совсем как Дэлавар, волк–волшебник! — воскликнул Эллидар.

Араван крикнул прощальное: «Сианин таэги!» — и, дав лошади шпоры, галопом поскакал на запад, рядом с ним бежал дрэг, а позади — целый табун запасных лошадей. Они помчались, пересекая долину, эльф и Невозможный ребенок, вершить назначенные им судьбою невероятные дела ради спасения всего живого.

Пятеро эльфов молча смотрели им вслед, и Арандар, которая до этого не произнесла ни единого слова, тихо сказала:

— Да укажет им Адон путь их.

И эльфы как эхо повторили эти слова дары Арин Огненной Колдуньи из Дильвана.

Они двигались строго на запад, солнце всходило за их спинами, когда они пересекли долину, прошли через Даринианские горы и вышли на предгорье, расположенное по другую сторону гряды. Они останавливались лишь для того, чтобы напоить коней, дать им зерна да наскоро перекусить самим. После этого они сразу же снова пускались в путь. Араван часто менял лошадей и пускал их то в галоп, то шагом, то широкой рысью, для того чтобы сберечь их силы, которые были действительно необходимы животным. Задолго до рассвета они поднимали коней в дорогу, хотя отпущенного им времени на отдых было недостаточно, как, впрочем, недостаточно было его и Бэйру с Араваном.

День за днем они шли, преодолевая крутые подъемы и спуски, пересекая покрытые снегом пустынные нагорья и низины. На небе горели по–зимнему яркие звезды, горбатая, прибывающая луна планетной системы Адонара сияла серебряным светом, дочерняя луна, спутник большой, проплывала по поверхности планеты–матери, затем словно пряталась за нее, чтобы через некоторое время выглянуть из–за другого края, снова прокатиться по серебряному диску и снова спрятаться.

Араван с Бэйром повергли в изумление местных жителей, когда остановились на короткое время в Элуинхольте для того, чтобы поменять лошадей. Но еще до наступления полночи они были уже в пути, оставив позади себя каменные, крытые соломой жилища добросердечных людей, живущих в этом селении.

Семь суток двигались они по холмам и заснеженным равнинам и только перед закатом седьмого дня остановились у преградившего им путь извилистого, покрытого лишь тонкой коркой льда протока. Лошади стали пить, а Араван, посмотрев на Бэйра, сказал:

— Элар, нам осталось примерно полдня до Дарда Фелэйн, а лошади еще свежи. Как ты думаешь, если мы, не останавливаясь для привала, поедем ночью и приедем туда до рассвета?

Бэйр, наполнявший водой свой бурдюк, поднял глаза на Аравана:

— Охотник тоже еще свеж и не устал. Даже постоянно меняя лошадей, мы покрываем за день расстояние, меньше того, чем можем пройти. Но, дядя, ты сам–то сможешь ехать?

— Я немного подустал, но меня хватит еще на много лье, а вот Валке меня действительно тревожит.

— Валке?

Араван кивнул:

— Ему придется много и подолгу летать, когда мы достигнем Митгара, а когда он последний раз поднимался в воздух, то чувствовал боль. — Араван бросил взгляд на опускающееся за горизонт солнце. — Смотри, семь суток и еще несколько часов прошло с того момента, когда Далор сказал: «Семь дней надо подождать до тех пор, пока Валке сможет попробовать, как действуют его крылья».

— Только бы все обошлось.

Араван согласно кивнул, кликнул лошадей, они подняли головы от потока. Эльф сел в седло, из темного облачка выступил дрэг, и они снова двинулись на запад, чтобы за ночь пройти расстояние до Дарда Фелэйн, а с неба луна–мать и луна–дочь освещали им путь своим серебряным светом.

Они двигались по Лесу Старых Деревьев в бледных сумерках, которые будто решили задержаться здесь навечно, — вечер давным–давно сменился ночью, а рассвет еще только должен был наступить. Этот сумеречный свет излучали сами деревья.

Путники направлялись к центру леса. Серебряный волк шел впереди, а на ветвях деревьев серебряные жаворонки спросонок пускали трели, стараясь, видимо, поторопить наступление восхода. Вдруг волк резко повернул вправо и подошел к берегу широкого пруда на полянке в самом центре леса. Туман поднимался над чистой поверхностью воды, завиваясь и уплывая куда–то в предрассветном воздухе.

И здесь волк Охотник сменил свой облик.

— Будь мы в Дара Галионе, я ориентировался бы намного лучше, поскольку бывал там, — сказал Араван, спешиваясь. — Этот переход такой же, как тот, что я помню, — тоже почти в самом центре леса, — хотя я и не знаю, куда он ведет.

— Это тот самый переход, что нам нужен, — ответил Бэйр. — Кольцо говорит об этом.

— Что ж, тогда пошли.

— А как быть с лошадьми? — спросил Бэйр.

— Мы возьмем только одну, — ответил Араван. — Остальные обучены отыскивать дорогу обратно в Эйлинхольт и Фелейнхольт.

Бэйр посмотрел в сторону, куда, согласно жесту Аравана, следовало идти лошадям, и заметил мягкое желтое свечение фонарей, пробивающееся сквозь лесные заросли.

— А зачем нам нужно брать с собой лошадь? — обратился он к Аравану.

— Если Валке не сможет летать, мне необходимо будет доехать до реки Нит и переправиться через нее, а оттуда до Большого Откоса. Затем мы направимся в Валон, где и раздобудем свежих лошадей.

— Тогда понятно, — ответил Бэйр. — Но знаком ли лошадям обряд перехода?

— Бэйр, конь будет подхвачен твоей аурой, точно так, как это происходит с Валке, а уж после этого животное будет знать, что делать.

Они выбрали самую бодрую и сильную лошадь серой масти, а остальных животных шлепками направили в ту сторону, где светились огни Фелейнхольта.

Когда Бэйр садился на выбранного коня, рядом полыхнула световая вспышка, послышался шелест крыльев, и Валке взлетел на его плечо.

Бэйр подумал и вынул из ножен Рассветный меч. Если дильваны встретят их на Митгаре — они ведь охраняли Дарда Галион, — то этот добрый символ избавит его от объяснений и подозрений.

А затем, погрузившись всем сознанием в знакомый ритуал, Бэйр начал песнопения. Голос его становился то высоким, то низким. Он мысленно представлял себе движения, которые обычно выделывали его ноги: шаг… поворот… пауза… пробежка… И лошадь тоже двигалась каким–то необычным для лошадей манером: она плавно и как–то загадочно переступала с ноги на ногу, копыта ее отбивали какой–то таинственный ритм. Конь со всадником вошли в какое–то облако, нависшее над полянкой, — нечто среднее между сгустившимся воздухом и водой. В этом облаке они кружили по полянке — из–за своей малости она не была ни лесом, ни полем, а чем–то средним. На небе тем временем забрезжил рассвет, лучи солнца, смешавшись со свечением стволов Старых Деревьев, наполняли пространство каким–то непонятным светом — ночь уже прошла, но день еще не наступил. Нечто среднее.