Шиллинг на свечи. Исчезновение - Джозефина Тэй

моей губной помаде — она тоже была в том пакете. Вот я и взяла перчатки Лиз. Они мне, конечно, не годились, но я собиралась просто держать их в руке. А потом я второпях выхватила их из ящика, где лежали мои воротнички, потому что Уолтер уже шел по коридору и звал меня, спрашивая, готова ли я. Позже я обнаружила, что у меня только одна перчатка. А другая осталась в ящике?

— Да. Что привело к совершенно ошибочным выводам.

— О! — воскликнула она, впервые улыбнулась, сразу став мягче и человечнее. Подумав немного, она произнесла: — Теперь Уолтер уже не будет считать, что любовь Лиз — нечто само собой разумеющееся. По крайней мере одно доброе дело я сделала. Есть какая-то романтическая справедливость в том, что это сделала женщина. Очень умно с вашей стороны — догадаться, что я женщина, всего лишь по форме пакета.

— Вы оказываете мне слишком большую честь. Мне ни разу в голову не пришло, что вы женщина. Я считал, что Лесли Сирл просто уехал, переодевшись женщиной. Я думал, возможно, это ваше платье и, возможно, он отправился к вам. Но то, что Сирл бросил все свои вещи, очень удивляло меня. Он бы так не поступил, не будь у него возможности принять облик другого человека. Только тогда я заподозрил маскарад. Заподозрил, что Сирл вовсе не мужчина. Эта мысль отнюдь не показалась мне дикой, так как я только что присутствовал при аресте за кражу, который потом обернулся весьма неожиданным образом. Я увидел, как легко это можно проделать. А потом увидел вас. Лицом к лицу, так сказать. Очень удобно. Вы писали этюды в Шотландии, пока Сирл водил за нос интеллигенцию в Орфордшире. — Взгляд Гранта скользнул по висящим на стене картинам. — Вы их взяли напрокат специально для этого случая или сами написали?

— О, сама написала. Летние месяцы я обычно проводила и Европе и рисовала.

— А в Шотландии бывали когда-нибудь?

— Нет.

— Вам нужно как-нибудь поехать туда и посмотреть. Там великолепно. А откуда же вы знаете, что у горы Салливен такой вид — «Смотри, вот она я!»?

— Так она выглядит на открытке. А вы шотландец? Грант — это шотландская фамилия, правда ведь?

— Выходец из Шотландии. Мой дед родом из Стратспея. — Он опять взглянул на этюды и улыбнулся: — Такого утонченного и убедительного алиби я еще не встречал.

— Не знаю, — неуверенно произнесла она, глядя на свои картины. — Думаю, другой художник написал бы их гораздо проникновеннее. А эти такие вызывающе надменные. Разве не так? Теперь я написала бы их совершенно иначе — после того, как познакомилась с Лиз и… повзрослела, а Маргерит умерла и в моем сердце тоже, не только физически. Очень помогает повзрослению, когда понимаешь, что человек, которого ты любил всю свою жизнь, никогда не существовал. Вы женаты, инспектор?

— Нет. А что?

— Не знаю, — с отсутствующим видом проговорила она. — Просто мне хотелось бы понять, как вы сумели так быстро догадаться, что мое отношение к Маргерит изменилось. От женатых людей обычно ожидают большего понимания всего, что связано с эмоциями. Что совершенно неверно: как правило, они слишком заняты собственными эмоциональными проблемами, чтобы испытывать сочувствие к кому-нибудь еще. Помогает… помогают именно неженатые люди. Хотите еще кофе?

— Вы варите кофе даже лучше, чем пишете картины.

— Вы ведь не пришли арестовать меня, иначе вы бы не стали пить у меня кофе.

— Совершенно верно. Не стал бы. Как не стал бы пить кофе у того, кто способен на грубый розыгрыш.

— Но вы не отказываетесь пить кофе у женщины, которая давно задумала тщательно разработанное убийство?

— И передумала. На свете есть небольшая группка людей, которых я в свое время тоже хотел убить. Право же, учитывая, что тюрьма не большее наказание, чем начальная школа, а смертный приговор у нас практически отменен, думаю, я составил бы маленький список, а la Жильбер. Потом, когда постарею, я произведу общую чистку, оставлю одного из десяти или около того, мирно уйду в отставку и в течение всей оставшейся жизни буду наслаждаться покоем.

— Вы очень добрый, — заметила она не к месту. А потом добавила: — В действительности я ведь не совершила никакого преступления, так что меня не будут преследовать по закону, не так ли?

— Дорогая мисс Сирл, практически вы совершили все преступления, перечисленные в кодексе. Самое главное и непростительное — вы заставили перегруженную работой полицию округа впустую тратить время.

— Но это же не преступление, верно? Для этого полиция и существует. Я имею в виду — не впустую тратить время, а следить, чтобы не случилось ничего предосудительного. Ведь правда же, нет закона, по которому можно наказывать человека за что, что вы назвали «розыгрышем»?

— Всегда можно приписать ему «нарушение спокойствия». Просто удивительно, сколько самых разнообразных вещей можно подвести под рубрику «нарушение спокойствия».

— А что бывает, если нарушаешь спокойствие?

— Вам читают наставление и взимают штраф.

— Штраф!

— Чаще всего довольно изрядную сумму.

— Значит, меня не посадят в тюрьму?

— Не посадят, если вы не совершили еще чего-нибудь, о чем я не знаю. А я — я не поручился бы за вас, как говорят в Стратспее.

— О нет, — сказала она. — Нет, нет, вы и правда знаете обо мне все. Если уж на то пошло, не понимаю, как вам это удалось.

— У нас замечательные полисмены. Разве вы об этом не слышали?

— Должно быть, бы были совершенно уверены, что знаете обо мне все, еще до того, как пришли посмотреть, есть ли у меня коричневое пятно в глазу.

— Да. Ваши американские полицейские тоже замечательные. Они по моей просьбе заглянули в книгу актов рождения в Джоблинге, Коннектикут. Ребенок, который уехал вместе с мистером и миссис Сирл, когда те отправились на Юг, был, как сообщила полиция, женского пола. После этого я бы несказанно удивился, если бы не увидел коричневого пятнышка.

— Значит, вы напустили на меня целую свору…

Грант заметил, что руки ее перестали дрожать.

Он был рад, что она опять может легкомысленно болтать.

— Вы пришли забрать меня с собой?

— Напротив, попрощаться с вами.

— Попрощаться? Вы не могли прийти прощаться с человеком, с которым вы не знакомы.

— В том, что касается нашего с вами знакомства, у меня, как говорится, есть преимущество перед вами. Возможно, я для вас совсем новый человек — или практически новый, но вы не выходили у меня из головы последние две недели, и я буду очень рад избавиться от вас.

— Значит, вы не поведете меня