Шальные деньги - Йенс Лапидус

Мрадо проверил друзей на вшивость. Тех, кому можно верить, ввел в курс дела: Ратко, Боббана, других пацанов из качалки. Через несколько дней Мрадо и Ненад кинут предъяву. Популярно обоснуют Радовану, что значит сербская солидарность.

Рискуя нарваться на конфликт. Войти в жестокий клинч. Найти приключений на свою задницу.

Впрочем, Мрадо уверен на все сто: стоит умыкнуть большой груз с коксом — бац-бац, и мы с Ненадом в дамках.

Благодаря переделу рынок фунциклировал без сучка и задоринки, практически. «Ангелы» и «Бандидос» зарыли топор войны. За одно это перемирие честь и хвала Мрадо. «Бандидос» согласились свернуть торговлю кокаином в центре и уступить гардеробы. Зато отыгрались на крышевании, особенно в южных пригородах. «Ангелы ада» получили на откуп контрабанду спиртяги по всей Центральной Швеции. За это пожертвовали крышеванием. «Прирожденные гангстеры» грабили инкассаторов. Подзавязали с коксом в пригородах. Взамен жестко грузили северные районы. И только насеровцам было на все насрать, на то они и отморозки.

В целом бригады получили возможность сосредоточиться на своих промыслах. Вгрызаться. Окучивать свои делянки. Увеличивать маржу. Поднимать доходы. А главное — не подпускать на пушечный выстрел засланных казачков из проекта «Нова».

Оставшись на мели и поимев кучу проблем с видеопрокатами, Мрадо пуще прежнего маялся от бессонницы. Дико маялся. Жрал колеса, словно престарелый гипертоник. Беда. Надеялся: вот уделаю Радо, авось и сон наладится.

Три жирных минуса — налоговые счета. Недоимок на двести штук.

Выход: слить конторы. Отдуваться за все зиц-председателю Кристеру Линдбергу, шведской шестерке, возведенной в липовые тузы. Ну, на аркане никто не тянул.

А с Мрадо взятки гладки.

Одно никак не срасталось: где взять чистый налик, чтоб обеспечить дочке безопасность в будущем, особенно когда прикупит им с матерью квартирку?

Раздумывал над предложением Ненада — обратиться к его подручному ЮВе, волшебнику отмывочной темы. Из-сора-в-мажоры, походу, сочинял гениальные схемы по отмыванию в особо крупных размерах. Что ж, в самый раз, когда сбагрят супергруз.

Мрадо и Ненад поспешали, планировали. Еще бы — всего через два дня кидать предъяву сербскому барону.

К чему такая спешка? Почему не дождаться груза? Мрадо перетер эту тему с Ненадом — по-другому западло. Надо по-сербски: скажи врагу в лицо, что он тебе враг. Мрадо с Ненадом решили зайти красиво.

К тому же Абдулкарим давно в курсах, что Радо отстранил Ненада от кокаиновых тем. Знал араб и своего настоящего босса. Наверняка и раньше подозревал. А теперь так и вовсе открыто занял сторону Р., чмошник сраный. Даже базарить не хотел, явно намекая, что ему впадлу общаться с лузером. У араба-то дела в гору. Короче, знал или не знал Радо, что Ненад теперь сам по себе, — уже без разницы. За три месяца Ненада ни разу не сподобились официально оповестить хоть о чем-то. Радо с Абдулом давно списали его со счетов. Ошибочка вышла: не ведали они, что есть среди них засланный казачок — мальчик ЮВе.

23 июня, через шесть дней, в аэропорт Арланда прилетит груз.

План у Ненада и Мрадо простой. Всю административную часть прокачает ЮВе. Контейнеры погрузят в две фуры «Шенкер веджетаблз». ЮВе перетер с водилами. Сказал, чтоб гнали фуры не в «ИКА», «Купе», «Хемчепс» или другое овощехранилище, а на холодильник в Вестберге. ЮВе с людьми Абдулкарима будет пасти груз всю дорогу от самой Арланды. Сдадут груз у ангаров. Там его примут Абдулкарим с подручными барыгами. Вот тут-то и нарисуются Ненад с Мрадо. ЮВе выложил все, что знал. Будет поджидать их в ангаре. Позаботится, чтоб сербы пробрались внутрь. Дальше их черед — подавить сопротивление: Абдулкарим наверняка возбухнет, а с ним его верный пес Фахди, другие братки, которые будут стоять на шухере. Еще надо как-то отвести подозрения от ЮВе: спеленать скотчем или типа того. Понадобятся стволы — не вопрос.

У Мрадо так и чесались кулаки.

Хватит хорониться под лавкой — пора вылезти, растолковать Радовану, что он враг номер один. Мрадо встретился с Ненадом у ТЦ «Ринген», как обычно. На часах полночь. Сели в новую тачку Мрадо — «порш-каррера». Забавно: чтобы добраться до руля, Мрадо пришлось сложиться. Ненад сел рядом.

Поехали в Несбюпарк, к дому Радована. Явились без приглашения.

Без Ратко Мрадо чувствовал себя голым.

Мусолили одну и ту же тему, не шедшую из головы.

Ненад только что перетер с ЮВе.

— Все на мази, но не исключено, что после нашего наезда Радо вдруг сделает ход конем. Частично перекроит план доставки. Ну, делать нечего, надо как-то изловчиться по ходу.

Мрадо потирал костяшки на руке. Молча вел машину.

Ненад:

— Чё припух? Мы ж не на похороны, сука, едем. У нас с тобой нынче красный день. Праздник на нашей улице.

— Ненад, ты мне как брат. Ты меня знаешь. Я десять лет пахал на Радована. А раньше мы с ним вдвоем пахали на Йоксо. На войне мы с Радованом служили в одной части. Жили в одной землянке под Сребреницей, пять недель нас утюжили бомбардировщики. А теперь приду и скажу, что предал его. Велика радость!

— Понимаю. Но кто заварил эту кашу? Радован: он первым унизил тебя. Ни за что. Западло так с фронтовыми товарищами… После всего, что мы для него сделали. Столько лет, жертв, стрема.

— Да уж, фронтовой товарищ так бы не бортанул.

— А я что говорю? Слить боевого товарища безо всякого уважения к заслугам! Мой дед рассказывал мне одну историю, которая приключилась с ним на Второй мировой. Я тебе еще не говорил про великий лагерный пост?

Мрадо покачал головой.

— Так вот, дед мой подался в партизаны. Зимой сорок второго его схватили усташи. Бросили в немецкий концлагерь под Крагуевацем. Условия жуткие: ни пожрать, ни семью повидать, а по роже огребаешь, почитай, каждый день. Болели, мерли как мухи: от тифа, туберкулеза, пневмонии. Но дед у меня двужильный. И не думал помирать. А тут дело к Пасхе. Дед и еще несколько заключенных решили встретить Пасху по-христиански. Поститься, по нашему православному обычаю. А работали они тогда на заводе, что ли. Шины делали. С семи утра до двенадцати ночи, на день им выдавали крошечную пайку, чтоб с голоду не подохли. А немецкий надзиратель просек, что сербы постятся — мясо, яйца, молоко в сторонку откладывают, в память о страданиях Христа. Тогда разыскал он лагерного начальника, говорит, мол, так и так, выдайте дополнительный провиант. И значит, на том заводе, где мой дед ишачил, прямо на полу накрывает конкретную поляну. А там ветчина, колбаски, котлеты, печенка, рыбка, сыр, яйца. Дед и до поста-то был скелет скелетом. Цинга у него была или типа того: шести лет от роду все зубы растерял. Ну, надзиратель сзывает всех и говорит: кто сядет, мол, за стол, того на неделю освобождаю от работы. Прикинь, какое искушение: в кои-то веки нажраться от пуза. Отдохнуть. Да только они клятву себе дали: пост православный до конца выдержать. Надзиратель тогда давай их силком к столу подтаскивать. Одного накормил-таки, гад. Руки заломал, еду в рот пихает. Дед посмотрел-посмотрел, взял ломик да фрица по башке.