Том 7. Последние дни - Михаил Афанасьевич Булгаков

тому назад женившись на моей сестре?! Вы преступный человек! Зачем, зачем вы преследуете меня? Зачем вам нужна моя гибель? Вы опозорите меня в глазах света!

Дантес. Есть иные страны... скажите мне только одно слово!.. Завтра у меня будут готовы лошади... Бежим!

Наталья. Вы и преступны, вы и безумны! А сестра? Как вы можете выговорить эти слова?

Дантес. Я женился на ней из-за вас. Я совершил преступление. И совершу еще одно. Бежим!

Наталья. Что говорит этот человек... У меня дети!

Дантес. Забудьте их.

Наталья. Я не согласна.

Дантес. Я постучу в дверь.

Наталья (удерживая его). Не смейте!

Дантес. Придите к Идалии.

Наталья (крестясь). О, ни за что!

Дантес. Я убью себя.

Наталья. Мучитель!

Дантес целует Наталью. Часы хрипят, бьют полночь.

(Отпрянув.) О, Боже мой, уходите! Уйдите! Вас увидят на набережной!

Дантес. Нам нужно поговорить, придите!

Наталья. Завтра на балу у Воронцовой подойдите ко мне.

Дантес поворачивается, выходит в дверь в столовую.

О, Боже, слуга, слуга!.. (Прислушивается.)

Дантес (возвращаясь). Слуга спит. У меня есть второй ключ.

(Уходит.)

Наталья прислушивается. Слышно, как тихо закрывают дверь. Наталья подбегает к окну гостиной, в изнеможении прислоняется, крестится, потом смотрит в окно, потом подбегает к двери кабинета, отдергивает портьеру, открывает ее, прислушивается, потом удовлетворенно закрывает дверь.

Темно.

Картина вторая

Столовая в доме Салтыкова, в которой накрыт стол. Рядом со столовой библиотека. В библиотеке: Кукольник, Бенедиктов, князь Долгорукий[92] и два Преображенских офицера — сыновья Салтыкова. При открытии занавеса послышался аплодисмент. Бенедиктов, стоя и глядя вдаль читает свое стихотворение.

Бенедиктов.

...Казни ж, карай меня, о дева,

Дыханьем ангельского гнева!

Твоих проклятий стою я...

Но — нет у ангела проклятий, —

Так, гневная, сожги меня

В живом огне своих объятий!

Палящий зной мне в очи вдуй

И, обуздав мой страстный трепет,

В уста мои, сквозь жаркий лепет,

Вонзи смертельный поцелуй!

Бенедиктов, окончив, скромно кланяется. Кукольник первый начинает аплодировать.

Кукольник. Браво! (Обнимает Бенедиктова и целует его. Преображенцам.) Преображенцы! Аплодируйте! По вашим лицам я вижу — вы любите и чтите искусство! Аплодируйте первому поэту отечества!

Бенедиктов. Что ты, Нестор Васильевич!..

Дверь в библиотеку открывается, и появляется Боголюбов[93]. Протирает платочком очки, надевает их, аплодирует, кланяется.

Боголюбов. Слышал окончание вашей прелестной пьесы... позвольте списать...

В столовой появляется Салтыкова. Лакей, стоявший у дверей, обращается к ней со словами.

Лакей. Сергей Васильевич приехали.

Салтыкова (лакею). Проси к столу.

Лакей (в дверях библиотеки). Кушанье на столе.

Кукольник (Бенедиктову). Пойдем. Насмотришься, брат, сейчас. Оригинал!

Вся группа проходит в столовую. Первым подходит к ручке Салтыковой Долгорукий, потом Боголюбов, Кукольник.

Разрешите, Александра Сергеевна, представить вам нашего лучшего поэта отечественного — Владимира Григорьевича Бенедиктова. Истинный светоч! Талант!

Бенедиктов. Ах, Нестор Васильевич!

Салтыкова. Enchanté de vous voir...[94] Я очень рада вас видеть... Вот и Сергей Васильевич.

Дверь открывается и появляется Салтыков. Он в цилиндре, в шубе, с тростью в руках и с громадным фолиантом под мышкой. Проходит мимо гостей, не глядя на них. Бенедиктов кланяется, но поклон его попадает в пустое пространство. Кукольник дергает Бенедиктова, подмигивая ему.

Долгорукий и Боголюбов смотрят в потолок, делая вид, что не замечают графа. Салтыков подходит к лакею, у которого поднос в руках, наливает себе чарочку водки, окидывает невидящим взором группу гостей, выпивает, закусывает [грибком], прищуривается и говорит сам себе.

Салтыков. Да-с... Secundus pars...[95] (Смеется сатанинским смехом и выходит, [задумчиво посвистев].)

Бенедиктов бледнеет. Салтыкова сконфужена.

Салтыкова (Бенедиктову). Mon mari...[96]

Кукольник. Александра Сергеевна, ни слова!.. Знаем!.. На отечественном языке, Александра Сергеевна, на языке...

Салтыкова (Бенедиктову). Мой муж страшнейший чудак, но я надеюсь, что это не помешает нам...

Пауза, после которой выходит Салтыков; он без цилиндра, шубы и трости, но по-прежнему с фолиантом. Гости обращают к нему оживленные лица, кланяются.

Салтыков (приветливо кланяется всем). А-а-а... (Подняв палец.) Это было мое инкогнито, а вот теперь я пришел.

Боголюбов (смеется почтительно). Знаем, Сергей Васильевич, знаем.

Салтыков (стуча по фолианту). Secundus pars! Умышленная опечатка. Corpus juris![97] Эльзевир![98]

Боголюбов (подходит с протянутыми руками). Дозвольте поглядеть.

Салтыков. Назад!

Салтыкова. Serge![99]

Салтыков. Книги не для того печатаются, чтобы их руками трогать! (Ставит книгу на камин. Обращается к жене.) Если ты ее только тронешь!

Салтыкова. И не подумаю! Не надобно мне!..

Салтыков. Прошу! Филат, водки!

Гости подходят, пьют, закусывают.

Салтыкова. Прошу к столу.

Усаживаются.

Салтыков (глядя на руки Кукольника). Вас можно поздравить?

Кукольник. Да-с, государь император пожаловал. (Показывает перстень.)

Салтыков. Неважный перстенек.

Кукольник. Сергей Васильевич!

Салтыков. По поводу сего перстня вспоминается мне следующее. (Слуге.) Филат, что это на камине?

Слуга. Книга-с.

Салтыков. Не ходи возле нее.

Слуга. Слушаю-с.

Салтыков. Да, вспоминается мне... В бытность мою мальчиком император Павел, царствие ему небесное, пожаловал мне звезду, украшенную алмазами, чрезвычайно большими алмазами. А такой перстень я и сам могу себе купить за пятьсот рублей или даже за четыреста.

Гости смущены до крайности.

Салтыкова. Ты все наврал. Нет у тебя никакой звезды.

Салтыков. Ты не знаешь. Я ее прячу от тебя вместе с табакерками.

Салтыкова. [Сережа], ты бредишь.

Салтыков. Не слушайте ее. Женщины ничего не понимают в русской истории.

Кукольник (Салтыкову). Quand delivrerez vous ce petit prisonnier de guerre Anglais?[100]

Салтыков. Пейте сами.

Долгоруков. Если я не ошибаюсь, Сергей Васильевич, случай со звездой был тогда же, что и с лошадью?

Салтыков. Нет, князь, вы ошибаетесь. Случай с лошадью был при Александре, царство ему тоже небесное.

Долгоруков. Ага!

Салтыков тревожно смотрит на камин.

Бенедиктов. А вы любите книги?

Салтыков. Книги меня любят и идут ко мне.

Пауза.

Видел сейчас. (Постукивает пальцем по перстню Кукольника.) Проехал...

Кукольник. Государь император?

Салтыков. Он. (Бенедиктову.) Изволите поэзией заниматься?

Бенедиктов. Точно так.

Салтыков. Напрасно.

Бенедиктов. То есть как-с?

Салтыков. Опасное занятие. Вот [этот, как его фамилия... ну...] Пушкин... (Шепотом.) Его недавно в Третьем отделении отодрали.

Общее молчание.

Салтыкова. С тобой обедать нет никакой возможности. Что ты рассказываешь?

Салтыков. Кушайте, пожалуйста. Филат! (Жене.) Тебя тоже могут отодрать.

Бенедиктов. Помилуйте, за что же?

Долгорукий. Между прочим, это, говорят, верно.