📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгРазная литератураНиколай II. Дорога на Голгофу - Петр Валентинович Мультатули

Николай II. Дорога на Голгофу - Петр Валентинович Мультатули

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 114 115 116 117 118 119 120 121 122 ... 264
Перейти на страницу:
Царя. Найдутся евреи, которые скажут: «Мы столько страдали, нас громили, убивали и притесняли две тысячи лет, и мы же должны каяться?!» Что тут можно возразить? Только лишь то, что страдания не дают права на вечную правоту. Испытания на правоту не выдержал ни один народ, ни одно государство, ни одна философия. В кровавом XX веке оказалось, что быть народом Книги легче, чем быть народом Совести. Иначе бы евреи выдвинули не Троцкого, Зиновьева и Ягоду, а пророков, подобных Иеремии, Исайе и Даниилу, которые вразумили бы евреев, а заодно и неевреев, не буйствовать, не убивать, не красть и т. д.»{784}

В 1793 году этими же силами Зла был убит французский король-христианин Людовик XVI. Среди его убийц евреев практически не было, но тайное общество якобинцев опиралось на сатанинскую идеологию альбигойцев и тамплиеров. Можно не сомневаться, что если бы Царская Семья попала в руки какой-нибудь сатанинской русской секты, типа хлыстов, скопцов или молокан, она была бы убита точно таким же способом, ибо у сатаны имя — Легион.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ЕКАТЕРИНБУРГСКАЯ ГОЛГОФА

Глава 1 «Только видим кресты на куполах церквей…»:

Царская Семья в Ипатьевском доме

Император Николай II, Императрица Александра Федоровна, Великая Княжна Мария Николаевна и их свита в доме Ипатьева

30 апреля 1918 года, в самом начале Страстной недели и одновременно в канун Вальпургиевой ночи, Император Николай II, Императрица Александра Федоровна, Великая Княжна Мария Николаевна и сопровождавшие их лица, кроме князя В. А. Долгорукова, немедленно отправленного большевиками в тюрьму, переступили порог дома инженера Н. Н. Ипатьева в Екатеринбурге. За день до этого, 29 апреля, Ипатьев передал ключи от дома председателю Исполкома С. Е. Чуцкаеву. Примечательно, что тюремщики заранее объявили Государю, что его помещают именно в дом Ипатьева, так как Николай II записал в своем дневнике, что они со станции поехали в «приготовленный для нас дом — Ипатьева»{785}.

Дом Ипатьева, расположенный на углу Вознесенского проспекта и Вознесенского переулка, был окружен длинным дощатым трехметровым забором, который был сооружен незадолго до прибытия в город Царской Четы. Позже позади этого забора был построен второй, так, что они оба образовывали двойное окружение Ипатьевского дома, полностью скрывая от посторонних глаз все, что там происходило.

При входе в дом к Августейшим Узникам обратился Белобородов: «По постановлению Президиума Всероссийского центрального исполнительного комитета Совета рабочих, крестьянских и казачьих депутатов бывший император Николай Александрович Романов со своей семьей будет находиться в Екатеринбурге, здесь в этом доме, впредь до суда над ним, Романовым. Комендантом дома Уральский Совет назначил Александра Дмитриевича Авдеева — вот он перед вами. Имеются ли в данную минуту заявления, жалобы или вопросы? Нет. Если впредь будут, обращайтесь с ними в Совет через посредство коменданта Авдеева или его помощника Украинцева. А теперь граждане Романовы могут располагаться в доме по своему усмотрению, как им покажется удобней. В их распоряжение отводится большая часть второго этажа»{786}.

После этих слов Белобородов удалился. Сегодня мы не можем, конечно, утверждать, что Белобородов выразился именно так, как написано выше, так как все большевистские тюремщики писали свои мемуары уже намного позже описываемых событий, а потому зачастую давали своей фантазии вольный полет, мешая подлинные факты с домыслами, а то и с откровенной ложью. Но вполне возможно, что Белобородов сказал нечто похожее на приведенный выше отрывок.

Император Николай II, Императрица Александра Федоровна, Великая Княжна Мария Николаевна и их свита, Чемодуров, Боткин, Седнев и Демидова, расположились на втором этаже Ипатьевского дома. «Дом хороший чистый, — записал в своем дневнике Николай II в день приезда. — Нам были отведены четыре большие комнаты: спальня угловая, рядом столовая с окнами в садик и с видом на низменную часть города и, наконец, просторная зала с аркой без дверей. Долго не могли раскладывать своих вещей, так как комиссар, комендант и караульный офицер все не успевали приступить к осмотру сундуков. А осмотр потом был подобный таможенному, такой строгий, вплоть до последнего пузырька походной аптечки Аликс. Это меня взорвало, и я резко высказал свое мнение комиссару»{787}.

Т. И. Чемодуров вспоминал об этом эпизоде: «Как только Государь, Государыня и Мария Николаевна прибыли в дом, их тотчас же подвергли тщательному и грубому обыску; обыск производили некий Б. В. Дидковский и Авдеев — комендант дома, послужившего местом заключения. Один из производивших обыск выхватил ридикюль из рук Государыни и вызвал этим замечание Государя: «До сих пор я имел дело с честными и порядочными людьми». На это замечание Дидковский резко ответил: «Прошу не забывать, что вы находитесь под следствием и арестом»{788}.

Авдеев со свойственной ему убогостью мысли и воображения описал эпизод с обыском в «красках», нимало не заботясь об их соответствии действительности: «После того как Романовы были размещены и заявили тов. Белобородову, что у них никаких к нему вопросов и претензий нет, он вышел из дома. Остались мы с Дидковским и произвели осмотр вещей, взятых им и его спутниками из Тобольска, так как при выезде из Тобольска осмотра не производилось, для чего предложено было привезенные чемоданы оставить в коридоре. Когда мы предложили предъявить для осмотра ручные саквояжи, Александра Федоровна начала протестовать на ломаном русском языке, — оказывается, быв. царица русская и говорить-то по-русски не умела. И доктор Боткин объяснял нам ее протест. Она кричала: «Истефательство… Хосподин Керенский…» и еще что-то. По объяснениям Боткина, это означало, что она указывала на Керенского как на образец вежливости, а наш осмотр считала издевательством. Николай Романов молчал. Мы пригласили его присутствовать при осмотре, хотя он пытался заменить себя доктором Боткиным. При осмотре саквояжа Александры Федоровны она сама пожелала присутствовать, и как раз оказалось, что в ее саквояже заложены под всякими принадлежностями туалета и косметики фотографический карманный аппарат и подробная точная 296 карта Екатеринбурга. С фотографическим аппаратом она никак не хотела расстаться. Тут она что-то говорила по-английски, явно не совсем лестное для нас, так как доктор Боткин перестал нам даже переводить»{789}.

Мы привели этот отрывок Авдеева, чтобы лишний раз продемонстрировать, насколько можно доверять воспоминаниям большевиков. Ведь у Авдеева что ни слово, то ложь, причем ложь примитивная.

Во-первых, Императрица Александра Федоровна, по многочисленным воспоминаниям, говорила на хорошем, правильном русском языке, с легким иностранным произношением. В отличие от полуграмотного

1 ... 114 115 116 117 118 119 120 121 122 ... 264
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?