Кости волхвов - Джеймс Роллинс

— Сейчас выясним, — беспечно сказала она, и через несколько секунд замок был открыт.

Грей внимательно осмотрел стены. Гранит и никаких проводов.

Отойдя от решётки на десять метров, они оказались у подножия лестницы с грубо вырубленными из камня ступенями. С этого места первым пошёл Грей, но прежде он посмотрел на часы. До прибытия поезда из Женевы оставалось всего несколько минут, затем его отсутствие будет обнаружено. Так что времени у них было в обрез.

Грей быстро зашагал по ступеням, не забывая внимательно смотреть по сторонам на тот случай, если бы тут оказались какие-нибудь сторожевые и охранные устройства. Подниматься им пришлось долго — на высоту примерно пятнадцатого этажа, и с каждым шагом в нем нарастало внутреннее напряжение. Наконец туннель вывел их в более просторное помещение — пещеру со сводчатым потолком. Из дальней её стены бил природный источник, и вода уходила в трещину в полу, стекая к подножию скалы. А перед источником стоял большой вырубленный из камня куб. Алтарь. Это был римский храм, который описывала Грею Сейхан. Пока что все рассказанное ею соответствовало действительности.

Следом за Греем в пещеру вошла Сейхан.

— Лестница, ведущая в замок, вон там.

Она указала в сторону ещё одного туннеля, уходившего в сторону.

Как только Грей сделал первый шаг, темнота внутри туннеля зашевелилась. На свет выступила огромная фигура.

Рауль…

В руках он держал автомат.

Слева от Рауля вспыхнул свет, и рядом с ним возникли ещё двое автоматчиков. Позади Грея с грохотом закрылась стальная дверь, блокируя путь, которым он и Сейхан сюда пришли.

Хуже того, Грей ощутил затылком холодную сталь пистолетного ствола.

— Золотой ключ висит на цепочке у него на шее, — сообщила Сейхан.

Рауль шагнул вперёд и остановился перед Греем.

— Тебе следовало проявить большую осмотрительность при выборе напарника, — сказал он.

Прежде чем Грей успел ответить, огромный кулак врезался в его живот. Грей задохнулся и упал на колени.

Рауль протянул свою лапу к его шее, сорвал цепочку с ключом и поднёс его к свету.

— Благодарю за доставку, — сказал он, — и за то, что сам пришёл. Перед тем как отправиться в Авиньон, мы хотим задать тебе несколько вопросов.

Не в силах скрыть потрясения, Грей поднял глаза на гиганта. Он не верил собственным ушам: ордену известно про Авиньон? Но откуда? А потом до него дошло.

— Рейчел… — пробормотал Грей.

— О, за неё можешь не беспокоиться. Она жива и находится в полном здравии. В данный момент она встречается кое с кем из своих родственников.

Смысла последней фразы Грей не понял.

— Не забудь про его напарника в больнице, — напомнила Сейхан. — Нам лишние свидетели не нужны.

— Им уже занимаются, — буркнул в ответ Рауль.

3 часа 07 минут

Женева, Швейцария

Потеряв надежду заснуть, Монк пялился в телевизор. Однако занятие это не слишком увлекало его, поскольку он не понимал ни слова по-французски. От морфина в голове у него плавал туман. На забинтованную культю он старался не смотреть. Злость действовала лучше всякого болеутоляющего. Он злился не только из-за того, что оказался искалечен, но ещё и потому, что теперь он стал бесполезен для своих товарищей и ничем не может помочь им в выполнении задания. Его вывели из строя, да к тому же использовали в качестве разменной монеты. Его товарищи в опасности, а он вынужден валяться на больничной койке под присмотром охранников.

Его грызла боль, против которой морфин был бессилен. Он знал, что не имеет права жалеть себя. Он жив. Он — солдат. Он видел, как с поля боя выносили его товарищей в гораздо худшем состоянии. И все же боль не утихала. Он был унижен и сейчас гораздо в меньшей степени, нежели прежде, чувствовал себя мужчиной и солдатом. Логика оказалась не способна успокоить сердце.

Телевизор продолжал бубнить.

За дверью послышался шум, и это привлекло внимание Монка. Раздались голоса — громкие, спорящие, а затем дверь открылась нараспашку. Вытаращив от удивления глаза, Монк смотрел на человека, который прошёл мимо охранников в палату. Очень знакомого человека.

— Кардинал Спера?

3 часа 08 минут

Лозанна, Швейцария

Рейчел вернули в её камеру, но теперь она была не одна.

Охранник остался за пуленепробиваемым стеклом.

Бабушка со вздохом опустилась на железную койку.

— Возможно, сейчас ты не понимаешь, но со временем непременно поймёшь, — сказала она.

Рейчел отрицательно помотала головой. Сбитая с толку, вконец запутавшаяся, она стояла у дальней стены камеры. Бабушка смотрела на неё острым взглядом, столь характерным для всех членов их семьи.

— Когда-то я была такой же, как ты. Мне было всего шестнадцать, когда я впервые пришла в этот замок. Война заканчивалась, и мы бежали из Австрии в поисках убежища.

Рейчел вспомнила рассказы бабушки о том, как её семья бежала сначала в Швейцарию, а оттуда — в Италию. Из всей семьи выжили лишь она и её отец.

— Вы спасались от нацистов, — сказала Рейчел.

— Нет, детка, мы сами были нацистами, — поправила её nоnnа.

Рейчел закрыла глаза. «О боже… » — пронеслось у неё в голове.

— Мой папа, — продолжала тем временем бабушка, — являлся партийным лидером в Зальцбурге, но он также был связан с Имперским орденом дракона в Австрии. Папа был очень могущественным человеком. Именно это братство помогло нам бежать в Швейцарию. Это стало возможным лишь благодаря щедрости барона Соважа, дедушки Рауля.

Рейчел слушала все это с нарастающим ужасом. Ей хотелось заткнуть уши и закричать.

— Но за эту помощь нужно было платить дорогой ценой. Отец подарил барону… мою девственность. Я тогда сопротивлялась, не понимая, как ты сейчас. Отец заставил меня — для моей же пользы. Мы прятались в этом замке четыре месяца, и барон частенько укладывал меня в свою постель. До тех пор, пока я не понесла его незаконнорождённое дитя.

Рейчел сползла по стене и села на холодный каменный пол.

— Но незаконнорождённый или нет, ребёнок получился породистым. В его жилах смешалась кровь австрийской линии Габсбургов и швейцарских аристократов из Берна. Я стала понимать это по мере того, как он рос в моем чреве. Именно таким образом орден усиливал чистоту расы. Мой отец объяснил мне, что я ношу ребёнка, предки которого были королями и императорами.

Сидя на полу, Рейчел пыталась осознать ужас содеянного с маленькой девочкой, которой впоследствии было суждено стать её бабушкой. Мало того, что отец фактически отдал её в наложницы, так ещё и «промыл мозги» почти до состояния безумия. Рейчел пыталась вызвать в душе сочувствие к старой женщине, но это ей не удавалось.