Сталин против Троцкого - Алексей Щербаков

На известном этапе мобилизации масс под лозунгами революционной демократии могут и должны возникнуть советы. Их историческая роль в каждый данный период, в частности их взаимоотношение с Национальным Собранием, определяется политическим уровнем пролетариата, связью между ним и крестьянством, характером политики пролетарской партии. Раньше или позже советы должны опрокинуть буржуазную демократию. Только они способны довести демократическую революцию до конца и вместе с тем открыть эру социалистической революции.

Относительный вес отдельных демократических и переходных требований в борьбе пролетариата, их взаимная связь, их чередование определяются особенностями и специфическими условиями каждой отсталой страны, в значительной мере – степенью ее отсталости. Однако общее направление революционного развития может быть определено формулой перманентной революции, в том смысле, какой окончательно придан этой формуле тремя революциями в России (1905 год, февраль 1917 года, октябрь 1917 года).

Коминтерн дал отсталым странам классический образец того, как можно погубить полную сил и многообещающую революцию. Во время бурного массового подъема в Китае в 1925–1927 гг. Коминтерн не выдвигал лозунг Национального Собрания и в то же время запрещал создание советов. Буржуазная партия Гоминдан должна была, по плану Сталина, «заменить» и Национальное Собрание, и советы. После разгрома масс Гоминданом Коминтерн организовал в Кантоне карикатуру совета. После неизбежного крушения кантонского восстания Коминтерн встал на путь партизанской войны и крестьянских советов, при полной пассивности промышленного пролетариата. Зайдя на этом пути в тупик, Коминтерн воспользовался японо-китайской войной, чтоб ликвидировать росчерком пера «советский» Китай, подчинив не только крестьянскую «Красную армию», но и, так называемую, «Коммунистическую» партию тому же Гоминдану, т. е. буржуазии.

Предав международную пролетарскую революцию во имя дружбы с «демократическими» рабовладельцами, Коминтерн не мог не предать заодно и освободительную борьбу колониальных народов, притом с еще большим цинизмом, чем это сделал до него Второй Интернационал. Политика Народных фронтов и «национальной защиты» имеет одной из своих задач превращение сотен миллионов душ колониального населения в пушечное мясо для «демократического» империализма. Знамя освободительной борьбы колониальных и полуколониальных народов, т. е. большей половины человечества, переходит окончательно в руки Четвертого Интернационала.

Те дни, когда стратеги Коминтерна провозглашали, что победа Гитлера будет только ступенькой к победе Тельмана, остались далеко позади. Тельман не выходит из тюрьмы Гитлера уже свыше пяти лет. Муссолини держит Италию в цепях фашизма свыше 16 лет. За все эти годы партии Второго и Третьего Интернационалов оказались бессильны не только вызвать массовое движение, но и создать серьезную нелегальную организацию, которая могла бы идти хоть в какое-нибудь сравнение с русскими революционными партиями эпохи царизма.

Нет ни малейшего основания видеть причину этих неудач в могуществе фашистской идеологии. У Муссолини никогда никакой идеологии, в сущности, не было. «Идеология» Гитлера никогда серьезно не захватывала рабочих. Те слои населения, в головы которых в свое время ударил хмель фашизма, т. е. главным образом средние классы, имели достаточно времени, чтоб протрезвиться. Если тем не менее сколько-нибудь заметная оппозиция ограничивается протестантскими и католическими церковными кругами, то причина – не в могуществе полубредовых, полушарлатанских теорий «расы» и «крови», а в ужасающем крушении идеологий демократии, социал-демократии и Коминтерна.

После разгрома парижской Коммуны глухая реакция длилась около 8 лет. После поражения русской революции 1905 года рабочие массы оставались в оцепенении почти столько же времени. Между тем в обоих этих случаях дело шло лишь о физических поражениях, обусловленных соотношением сил. В России дело шло, к тому же, о почти девственном пролетариате. Фракция большевиков не насчитывала тогда и трех лет от роду. Совершенно иначе обстояло дело в Германии, где руководство принадлежало могущественным партиям, из которых одна насчитывала 70 лет существования, другая – около 15 лет. Обе эти партии, имевшие миллионы избирателей, оказались морально парализованы до боя и сдались без боя. Такой катастрофы еще не было в истории. Немецкий пролетариат не был разбит врагом в бою. Он был сокрушен трусостью, низостью, предательством собственных партий. Немудрено, если он потерял веру во все то, чему привык верить в течение почти трех поколений. Победа Гитлера укрепила, в свою очередь, Муссолини.

Действительный неуспех революционной работы в Италии и Германии есть не что иное, как расплата за преступную политику социал-демократии и Коминтерна. Для нелегальной работы нужно не только сочувствие массы, а прямой энтузиазм ее передовых слоев. Но можно ли ждать энтузиазма в отношении исторически обанкротившихся организаций? В качестве эмигрантских вождей выступают, главным образом, деморализованные до мозга костей агенты Кремля и ГПУ, либо социал-демократические экс-министры буржуазии, мечтающие о том, чтоб рабочие каким-либо чудом вернули им их утерянные посты. Можно ли хоть на минуту представить себе этих господ в виде вождей будущей «антифашистской» революции?

Не могли содействовать до сих пор революционному подъему в Италии или Германии и события на мировой арене: разгром австрийских рабочих, поражение испанской революции, перерождение советского государства. Поскольку итальянские и германские рабочие в отношении политической информации зависят, в решающей степени, от радио, можно с уверенностью сказать, что московская радиостанция, сочетающая термидорианскую лживость с глупостью и наглостью, стала могущественным фактором деморализации рабочих в тоталитарных государствах. В этом отношении, как и в других, Сталин является только помощником Геббельса.

Тем временем классовые антагонизмы, которые привели к победе фашизма, продолжают свою работу и при господстве фашизма, постепенно подтачивая его. Массы все более недовольны. Сотни и тысячи самоотверженных рабочих продолжают, несмотря на все, вести осторожную работу революционных кротов. Поднимаются новые поколения, которые непосредственно не пережили крушения великих традиций и надежд. Молекулярная подготовка пролетарской революции идет под тяжелой тоталитарной плитой. Но для того, чтоб скрытую энергию превратить в открытое движение, нужно, чтоб авангард пролетариата нашел новую перспективу, новую программу, новое незапятнанное знамя.

Здесь главное затруднение. Рабочим фашистских стран труднее всего ориентироваться в новых программах. Проверка программы дается опытом. Между тем именно опыт массового движения отсутствует в странах тоталитарного деспотизма. Весьма возможно, что понадобится крупный успех пролетариата в одной из «демократических» стран, чтоб дать толчок революционному движению на территории фашизма. Подобное же действие может оказать финансовая или военная катастрофа. Сейчас приходится вести преимущественно пропагандистскую подготовительную работу, которая лишь в будущем принесет крупные плоды. Одно можно сказать с полной уверенностью уже сейчас: раз прорвавшись наружу, революционное движение в фашистских странах примет сразу грандиозный размах и ни в каком случае не остановится на экспериментах оживления какого-нибудь веймарского трупа.