Школа Добра и Зла. В поисках славы - Соман Чайнани

– Послушай, Дот, любить – это не значит просто найти парня, с которым будешь целоваться.

– Ага, это ты так говоришь потому, что сама-то можешь хоть весь день напролет с Тедросом целова-а-аться!

– У нас с ним, как и у всех, других проблем хватает, – терпеливо сказала Агата. – Кстати, можешь, например, сколько угодно целоваться с Тедросом, если тебе от этого станет легче.

Тедрос вздохнул.

Ожидая Агату у правого борта, положив локти на планширь, он смотрел, как темнеет небо, как его затягивают кружащие возле их корабля серые облака. Тедрос пытался успокоиться, готовясь к предстоящей войне, но под внешней маской уверенного и решительного короля скрывался страх, от которого сжималось сердце. Тедроса ужасно, до тошноты, пугало все, что он знал о Змее. Его жестокость. Его бессердечие. Его холодное спокойствие, с которым он безжалостно убил Ланса.

И это еще не все.

Вот взять, к примеру, Рафала. Он был злодеем, однако Тедрос хорошо понимал причину, сделавшую его таким. Рафал любил Софи. Идя к своей цели, он добивался ее любви с такой злой силой, которая была способна навсегда уничтожить Добро.

А чего хочет Змей? Править Камелотом? Но зачем ему это нужно?

И за этим ли он охотится? А если не за этим, то тогда за чем? Или за кем?

Пожалуй, больше всего Тедроса пугало даже не то, что у него до сих пор не было ответа ни на один из этих вопросов, – пугали сами вопросы.

Тем временем корабль пробил низкие облака, и внизу показался город Камелот. Присмотревшись, король от удивления выкатил глаза. По ведущим к Рынку ремесленников улицам и по самой площади текли толпы народа. Издалека это напоминало праздничное шествие, где в одной колонне плечом к плечу идут мужчины и женщины, дети и могрифы. Но, проследив направление каждой колонны, Тедрос понял, куда все они направляются – к воротам городского парка, над которыми висели огромные баннеры с крупными надписями «Набор в армию. Всегдашники» и «Набор в армию. Никогдашники».

В толпе заметили плывущий по воздуху корабль, и раздался восторженный рев, который сопровождал «Игрэйну» на всем ее пути над городом. Затем корабль сделал круг над Диким морем и направился к замку Камелот и королевским пристаням.

– Еще одно доказательство того, что не нужно слушать Беатрису, – раздался знакомый голос за спиной Тедроса. Агата прижалась к его руке и продолжила: – То, что я видела внизу, совершенно точно доказывает, что люди на твоей стороне.

– В трудные времена Лесам нужен лидер, – сказал Тедрос. – Быть может, все поняли наконец, что не имеет значения, сколько ошибок я совершил, потому что, несмотря ни на что, я всегда буду защищать их, сражаться за них и рисковать ради них своей жизнью точно так же, как мой отец.

– Или они просто боятся, что Змей убьет их, и ты – их единственная надежда, – улыбнулась Агата.

– Ну, не без этого, – кивнул Тедрос.

– Хотя… по логике Змея – это он настоящий Лев. А ты – Змей, – сказала Агата.

– Что?!

– Когда Змей захватил нас в плен в Жан-Жоли, он показал нам свое фальшивое перо Сториан, которое пересказывает сказки с точки зрения, удобной для Змея. Так вот, в этом альтернативном варианте нашей сказки Змей предстает Львом и законным королем, и тогда получается, что ты – Змей, коварным образом захвативший власть и корону в Камелоте. И закончится эта история тогда, когда все, что мы считаем правдой, окажется ложью.

– То есть Ложь станет Правдой, а Правда превратится в Ложь? – подумав немного, сказал Тедрос.

– Да, но это совершенно невозможно, поскольку уже повсюду в Лесах известно, что представляет собой Змей. Его никто никогда со Львом не спутает, – сказала Агата. – Он в этой сказке злодей. А ты для всех герой. Потому они и приветствуют тебя так радостно.

– И потому я не могу, не имею права подвести их, – добавил Тедрос.

Он крепче обнял Агату. В тот момент, когда впереди показался замок, с неба начал накрапывать мелкий дождь.

– Дот в порядке? – спросил Тедрос. – Или мне придется целовать ее до посинения, чтобы она пришла в чувство?

– Я так и знала, что ты подслушаешь наш разговор. Она придет в себя. К тому времени, когда я уходила, она уже наловчилась превращать свои слезы в шоколад и лопала их целыми пригоршнями.

– Грандиозно.

Корабль начал снижаться перед замком. Тедрос даже смог рассмотреть Экскалибур, по-прежнему торчащий над балконом Синей башни. Правда, теперь его охраняли уже не двое, а пятеро стражников, а сам клинок был заперт внутри большого ящика из толстого стекла. Очевидно, его мать решила не рисковать.

Как только «Игрэйна» с шумом и плеском ударилась килем о поверхность бухты, весь ее экипаж высыпал на палубу и разбежался по своим местам. Одна группа, которую возглавлял Райен, занялась швартовкой, вторая приготовилась по команде Хорта бросать якорь.

После этого экипаж был готов сойти на берег. Тедрос и Агата наблюдали за тем, как Райен собрал своих людей на восточном пирсе.

– Отряд, за мной! – скомандовал рыцарь и повел Эстер, Анадиль, Беатрису и Рину по восточному причалу к выходу в город. В хвосте к ним пристроилась опасливо озирающаяся по сторонам и шмыгающая носом Дот.

– Теперь наша очередь, – сказал Тедрос.

Он взял Агату за руку и уже хотел подозвать свою команду, но замер на месте. Агата проследила за направлением его взгляда.

На западном причале стояла женщина.

Она была во всем белом, и волосы у нее были тоже белые, какого-то призрачного оттенка, покрытые блестящими капельками дождевой воды.

– Леди Озера? – удивилась Агата.

Они с Тедросом подошли ближе и только теперь смогли рассмотреть лицо белой женщины.

– Собери нашу группу и веди их в замок, – сказал Тедрос Агате, крепко сжав ей руку.

– Позволь мне остаться с то…

– Иди, – нежно поцеловал ее Тедрос. – Увидимся в замке.

Агата кивнула. Собрав Хорта, Николь, Кико, Уильяма и Богдена, она повела их через восточный причал к замку.

Тедрос сошел на западный причал один и оказался лицом к лицу с женщиной в белом.

На цепи у нее на шее висел стеклянный ключ.

– Чтобы завладеть этим ключом, Змею сначала придется меня убить, – сказала Гиневра. – Пока я жива, он не притронется к Экскалибуру.

– Прости меня, мама, – с трудом ворочая пересохшим языком, сказал Тедрос.

– Мои волосы поседели в тот же момент, когда мне сообщили о… – Гиневра помолчала. – А вот плакать я до сих пор не могу.

– Он очень сильно любил тебя, – негромко начал Тедрос, и голос его предательски задрожал. – Любил так, как никогда не мог любить тебя отец. Для Ланса ты была всем на свете. Он сказал мне об этом, когда… когда…