Message: Чусовая - Алексей Иванов

Спецпереселенцы не были заключёнными в традиционном смысле этого слова. Они жили достаточно свободно, имели семьи, строили себе дома, как обычные колхозники, да и работали в колхозах — правда, не за деньги, а за пайки, за трудодни, за послабления режима, за стройматериалы и прочее. Но за ними надзирали органы НКВД; они не имели права выбора работы, права покидать свой посёлок, права участвовать в выборах или в других формах общественной жизни (кроме самодеятельности). На их предприятиях норма выработки была на 50 % выше, чем на обычных, вольных, а зарплата — гораздо ниже, да ещё сокращалась отчислениями «на содержание колоний». Продовольственный паёк выдавался только при выполнении нормы. Даже официальные источники не скрывали, что среди спецпереселенцев смертность достигает 60 %.

Основным занятием спецпереселенцев была рубка и сплав леса.

Советская пенитенциарная система была исключительно сложна, изобретательна, разнообразна и самопродублированна, но одновременно и невежественна, косноязычна. Сложно разобраться в её структуре, иерархии, оттенках вины и наказания, особенно если учитывать, что вина была «виртуальна», а лицемерие скрывало фактический характер наказания. Вот фрагменты словарика из книги «Прикамье: история политических репрессий и ГУЛАГа (1917–1989)» (2004):

«Спецпереселенец — сосланный в отдалённые районы СССР, как правило, из числа раскулаченных. Вся полнота власти над спецпереселенцами, проживавшими в спецпосёлках, принадлежала коменданту НКВД.

Ссыльнопоселенец — ссыльный, бессрочно прикреплённый к определённому отдалённому району СССР с начала 30-х до конца 50-х гг. Обязан был регулярно отмечаться в органах НКВД (МВД).

Трудпоселенец — лицо, принудительно переселённое в отдалённые и неосвоенные территории. Фактически то же самое, что и спецпереселенец. Термин появляется с 1933 г.».

Эпоха спецпереселенцев продолжалась около трёх десятков лет. Началась она в конце 20-х годов, а закончилась в 60-х годах. СССР пережил ужас репрессий, и государство имело огромную армию рабов-зэков, а потому спецпереселенцы потеряли «статус» самой дешёвой рабочей силы. После войны лагеря заполнили «окруженцы», военнопленные, «пособники» (реальные и мнимые). А огромные территории разграбленной фашистами страны оставались безлюдны — их требовалось заселять заново. И тогда в 1947 году спецпереселенцам из числа репрессированных «кулаков» начали выдавать паспорта, чтобы они могли вернуться и «оживлять» выжженные войной земли. С 1957 года начали освобождать представителей насильно переселённых народов. И многие жители уехали. Деревни исчезали с карт.

Уехали многие — но не все. Кто-то уже врос корнями в суровые берега Чусовой и уехать не пожелал. До нашего времени не дожила ни одна деревня, основанная спецпереселенцами; коренные селения оказались более жизнестойки. Но те из деревень спецпереселенцев, что уцелели после всех «амнистий», держались до последнего упрямого старика. И память о них — на заросших кладбищах в урочище Стерляжьем, на устье речки Чизмы, на склоне бойца Шайтан.

Но всё-таки куда тяжелее, чем спецпереселенцам, приходилось заключённым. Советская пенитенциарная система обрела свой «законченный» мрачный облик к концу 20-х годов. В 1922 году была упразднена ВЧК, и часть её функций перешла к новому органу, Главному политическому управлению (госбезопасности) — ГПУ. В 1924 году ГПУ слилось с пограничными войсками, образовав ОГПУ (Объединённое государственно-политическое управление). Управление лагерей ОГПУ (УЛАГ ОГПУ) было организовано 25 апреля 1930 года и вскоре получило статус Главного (ГУЛАГ). К 1931 году аббревиатура «ГУЛАГ» вошла в обиход и не требовала пояснений. Архетип «горнозаводской цивилизации» проявился в том, что теперь Урал был мощно милитаризован НКВД. Уральские Полномочное представительство ОГПУ и Управление НКВД подчинялись только верховной власти.

В карательной структуре государства было два основных типа «особых поселений». Исправительно-трудовые колонии (ИТК) должны были располагаться при промышленных и сельскохозяйственных объектах. Здесь заключённые отбывали сроки продолжительностью от года до трёх лет. ИТК находились в ведении НКВД (милиции). Исправительно-трудовые лагеря (ИТЛ) должны были располагаться в отдалённых и малонаселённых районах страны. Здесь заключённые отбывали сроки свыше трёх лет. ИТЛ находились в ведении ОГПУ (госбезопасности). Основными звеньями ИТК и ИТЛ являлись отдельные лагерные пункты (ОЛП). Число заключённых в ОЛП должно было превышать 300 человек. На временные или отдалённые работы направлялись «командировки». Условия жизни в лагерях и колониях были жесточайшими. Ни одно учреждение не располагало жилыми площадями, превышающими 2 м2 на человека. В годы войны по официальным нормам каждый день одного заключённого обходился государству в 4 рубля 52 копейки. Для сравнения: литр водки по спекулятивной цене в Нижнем Тагиле стоил 1000 рублей; боевой самолёт — 100 тысяч.

В 1943 году в СССР была восстановлена каторга — ссылка «в каторжные работы на срок от 15 до 20 лет».

На Чусовой первым «островом» «архипелага ГУЛАГ» стала Чусовская лесозаготовительная колония. Она была основана в ноябре 1929 года. Здесь отбывали наказание крестьяне, уклонявшиеся от коллективизации. По другим данным, в бассейне Чусовой первым лагерем стал Кунгурский ИТЛ, образованный в 1931 году. В годы войны он стал Кунгурской ИТК № 3. Заключённые работали на швейных производствах и на заводе по выпуску осколочных мин М-82.

Бассейн Чусовой «по краям» оказался «облеплен» лагерями. «Население» Тагиллага доходило до 43 тысяч человек. «Командировки» Тагиллага работали на лесозаготовках и подсобном сельском хозяйстве, на строительстве плотин и дорог, на рудниках на многих-многих реках и речках, правых притоках Чусовой, в том числе на Сулёме и Сылвице. На Серебряной работали заключённые Исовской колонии. На Межевой Утке работали зэки небольшого (до полутора тысяч «контингента») Черноисточлага. Он был дислоцирован в посёлке Черноисточинск (недалеко от Висима) и существовал в 1942–1943 годах. Судя по справочнику, профиль его работ выглядит почти идиллически: «Деревообработка, лесозаготовки, рыболовство, изготовление кирпича, сбор дикорастущих растений, корзино- и лаптеплетение, работа в швейных, ремонты) — механических и обувных мастерских». Заключённые не очень крупного Широклага (город Кизел) работали на реке Усьве и занимались прокладкой дорог и ЛЭП, лесозаготовками, работой в карьерах и на кирпичном заводе станции Половинка, строительством на Усьве Вилухинской ГЭС (как и Понышская, она не была построена) и на Косьве Широковской ГЭС.

Непосредственно на Чусовой располагался только один лагерь — Понышлаг, названный по имени речки Поныш.

Поныш впадает в Чусовую по левую сторону в 4 км ниже деревни Усть-Койва. Длина Поныша около 25 км. Название его неясно. Возможно, оно связано с коми-пермяцким словом «пон» — «собака», но тогда не понятно, откуда взялся русский суффикс «ыш». На Чусовой встречаются другие названия на «-ыш»: Шурыш и Кумыш (совсем рядом с Чусовой есть ещё и приток верхней Сылвы речка Култыш). В Пермской области есть Кутамыш и Котомыш, Порыш, Варыш, Юмыш, Тулкартыш, Пендыш, Кырныш, Явыш и другие «-ыши». В Свердловской области — Ермыш, Турыш и Бугалыш. Есть версия происхождения названия реки от древнепермских слов «пон» — «конец» и «ыш» или «аши», «ошмос» — «ключ», «родник»; то есть «поныш» — «конец родника». Но с таким обилием «ышей» перевод окончания «ыш» как «ошмос» маловероятен.