Естественный отбор - Александр Звягинцев

Два дня команда Скифа вела непрерывное наблюдение с трех точек за маршрутами передвижения Хряка, Бабахлы и еще двух незнакомых лиц. Пока всего насчитали четверых, а сколько их было внутри шахты, так и не определили. Отходили бандиты, держа автоматы на изготовку, всего на несколько шагов от сарая, чтобы справить нужду, и тут же ныряли в сарай, из которого явно был ход в шахту. Для маскировки на военном объекте были они все одеты в военную форму, но в расхристанную донельзя.

— Чего ждать-то, придушить их, и все дела, — ворчал продрогший Лопа.

— Тебе бы только — за мной и шашки наголо! — огрызнулся Засечный. — Этих мы кончим, а остальные дитя в шахте с перепугу придушат и уйдут какими-нибудь резервными путями. Ищи их потом… Башкой, козюня, думать — не на сеновале дрыхнуть.

— Если б у них не была моя дочка, от этих фраеров уже мокрого места не осталось бы! — скрипнул зубами Скиф.

За эти два дня никто к похитителям не подходил и не подъезжал. Лишь один раз вертолет с украинским трезубцем на фюзеляже покружил низко, но приземляться не стал.

— Дурак ты, Скиф! — резанул Засечный. — Мучника эта подлянка, а ты отпустил его!

— Брехал он, что Походин его чмошников к себе переманил, — поддержал его Лопа.

— Всех одной веревочкой черт повязал, — отвечал Скиф. — Но я Симу знаю. Парень из сцыкливых. Стоит его прижать за глотку, сразу расколется и под каждого подстелется.

Чугуев по телефону коротко информировал о поисках, намекал на войну за наследство Ольги Коробовой в каких-то «определенных» кругах. В свою очередь, он не понимал никаких намеков про очкастого эколога из Киева и благотворительную организацию «зеленых» «Вэсэлка», которую Скиф с ребятами якобы встретили под Москвой.

В деревне под смешным названием Ботивка было восемь дворов, три из них заколочены наглухо, в трех жили старики, а в двух пустовали фельдшерско-акушерский пункт и начальная школа.

Ни магазина, ни почты. За теми или другими надобностями нужно было ездить за тридцать километров в соседнее украинское село или пробираться по бездорожью за двадцать километров в ближайшее белорусское.

Старички в деревне были приветливые и разговорчивые. Правда, в полещукский диалект нужно было предварительно вникнуть, чтобы потом что-то понять.

Беседа с ними проходила интересным образом:

— Скажи, бабуля, тут чужие люди проходили?

— А хто йих, скажэнных вражэнят, знае? Тильки пройиха-лыся на своих мащинах по трахту… — Дальше за этим ответом шло пятиминутное повествование на одних свистящих и шипящих, только последнюю фразу на заторможенном темпе речи и можно было разобрать: — Проходылы, але ж до нас не заходылы. Вертолит тильки дуже часто литае… Та вийскови хлопци у хворме…

В субботу ранним утром Чугуев сообщил, что пропал Серафим Мучник.

— Я же тебе говорил, что не Мучник кашу заварил, — горячился Лопа. — Его самого доить собрались, а вы Сима да Сима…

— А кто, по-твоему? — спросил Засечный.

— Тот белобрысый с пушком, Тото.

— Пахана хочет скинуть и сам «бугром» заделаться, — догадался Засечный.

В тот же день прекратились звонки от Ворона, а в воскресенье поздно вечером когда они, безоружные, подъезжали к хатенке на околице деревни, где квартировали, то увидели стоящий прямо под их окнами зеленый армейский фургон. Солдаты в бушлатах выгружали из кузова какие-то ящики и вносили их в дом.

Битых два часа просидели они в своем микроавтобусе за деревней в густом ивняке, пока грузовая машина не отъехала.

— Я ж вам говорил, то хохлы затеяли, — развивал новую версию Лопа. — А еще верней — чеченцы, помяните потом мои слова!

— Откуда здесь чеченцы?.. — спросил Скиф.

— Они везде и повсюду так и шастают, — не унимался Лопа. — Так и шастают, где плохо лежит.

На разведку отправился сам Скиф.

Весь вымок, пока добрался по кустам к деревне. Благо собак тут хозяева не держали, если не считать беспризорного кабыздоха, который чаще всего лежал, положив седую морду на гнилые доски школьного крыльца, на которое уже и всходить было опасно даже ребенку, не то что взрослому человеку.

Скиф долго всматривался в занавешенные окна избушки, проверял темный двор, но так нигде и не углядел засады. Чуть осмелев, он открыл калитку. И тут… серый Волк с лаем бросился ему на плечи, будто бы с радостной вестью или предупреждением об опасности.

Бежать было поздно — на пороге раскрытой двери выросла огромная темная фигура, и посаженный бас хрипло успокоил:

— Не крадись, разведчик… Куды ж ты без старого Ворона, сынок.

— Ты откуда взялся? — спросил Скиф после некоторого замешательства.

— Из тех ворот, что и весь народ.

— В этой сырости твой ревматизм тебя доконает.

— От смерти не убежишь.

— А приключений на кой черт себе искать?

— Когда надо, старая с косой тебя и на бабе сыщет…

Ворон потоптался на пороге, свистнул Волку, чтобы тот перестал по-щенячьи радоваться, сгреб Скифа в охапку и втолкнул в хату.

* * *

«Военный совет» заседал целую ночь.

Хозяйка — почти глухая на оба уха старуха лет под восемьдесят — уже перестала бояться, что пьяные москали пустят красного петуха, и храпела на печке.

Окна своего временного пристанища они завесили солдатскими одеялами, которых тут у каждого местного жителя был целый склад. В свое время крестьяне любой деревни, граничившей с военной частью, одевались, обувались и обустраивали дом за счет бесконечно щедрых прапорщиков, для которых основной валютой в деревне была мятая трехрублевка или «жидкая валюта» — бутылка мутного «чемергеса».

Старик был одет, как заядлый охотник, — в хаки и высокие сапоги, во все новое. Поэтому он походил на убеленного сединами генерала среди старших офицеров. В костлявых пальцах держал карандаш и водил им по расстеленной карте.

— В пятницу вечером Сима Косоротая ко мне в гости вперся. Наширянный в дупель, что-то плел про синего Походина… Спаси, говорит, меня от Скифа, а Скифа спаси от длинных рук Тото Походина… Захотел якобы тот поганец малой, значит, Симу с трона сковырнуть… Сунул Сима мне чемодан «зеленых»… Я его, от кайфа тепленького, в подвал на цепь, как пса шелудивого, там ему надежней будет. А сам стал вертушку накручивать. До кентов одесских дозвонился, чемодан Симин в зубы и полетел в Одессу-маму. Там закупил вам арсенал и жрачки. Фирма какая-то порядочная попалась — мотострелковая дивизия. Даже трансагентов мне предоставили. Довезли на саперной машине с мигалкой на крыше и надписью «Разминирование» на бортах за милую душу. Менты нам всю дорогу честь отдавали.

— И без тебя бы освятилось, — буркнул Скиф. — Сидел бы у теплой печки да старые кости грел.

— Попал в ж… пальцем! Там сейчас на хуторе такая каша заварится, что даже Сима у меня весь подвал обдрищет.