Дилетант галактических войн - Михаил Михеев

Впечатление было такое, что по пищеводу хлынул жидкий огонь. Дыхание перехватило, из глаз брызнули слёзы. Полковник хотел закричать, но вместо слов из груди вырвался лишь хрип.

— Ну вот, чудик нерусский. Кто же так с непривычки-то горилку с перцем хлебает? В ней же градусов восемьдесят, мне её приятель с Запорожья возит. И что теперь с тобой делать? На вот, запей…

Слова доносились до полковника как будто сквозь вату, но стакан с каким-то незнакомым, холодным и кисловатым соком, ткнувшийся в губы, он ухватил сразу, двумя руками, и припал к источнику живительной влаги, как будто в мире не было ничего ценнее. Впрочем, наверное, для него сейчас так и было. Воистину, в стрессовой ситуации у людей происходит переоценка ценностей и глоток воды может быть дороже всех сокровищ мира.

— Ну что, пришёл в себя? На вот, заешь…

В губы полковника ткнулся бутерброд с чем-то, больше всего напоминающим слегка подсолённый концентрированный холестерин с прожилками мяса и какими-то специями. Однако вкус этого кругом вредного для здоровья и желудка непотребства оказался вполне сносным и с выпитым, как ни удивительно, вполне сочетался. Прожевав, полковник неожиданно для себя икнул и смог, наконец, вытереть слёзы.

— Жуй-жуй, глотай. Сало к горилке в самый раз. Знал бы, что ты такой дурак, ещё бы огурчиков прихватил.

Голос Ковалёва, а это был именно он, был чуть хрипловатым, а тон слегка снисходительным. Так говорят с ребёнком, который по малолетству допустил оплошность и которого ругать жалко, а спускать промашку с рук непедагогично. Полковнику неожиданно стало стыдно, но сказать он снова ничего не смог — закашлялся. Адмирал с готовностью хлопнул его по спине жёсткой, словно сделанной из дерева ладонью, и кашель тут же позорно сбежал, зато осталось впечатление, словно позвоночник всерьёз раздумывает, а не осыпаться ли в штаны. Однако же не осыпался, выдержал.

Адмирал меж тем отступил на шаг назад, взглянул на невольного пациента и удовлетворённо кивнул. В начавшие затуманиваться от алкогольного удара мозги полковника вдруг вошло осознание того, что в его фигуре что-то не так, а секунду спустя пришло понимание: адмирал показался ему в первый момент, когда сидел за столом, очень мощным, физически даже избыточно развитым человеком, но сейчас это ощущение прошло. Он был слегка полноват, но гигантом отнюдь не выглядел — мышцы не выпирали, как показалось вначале, а были, что называется, пропорциональными. Только вот погоны на плечах адмирала по-прежнему казались маловатыми.

Адмирал усмехнулся и шагнул к своему столу. Полковник проследил за ним взглядом и с трудом подавил возглас удивления. Да, адмирал не был перекачан, подобно культуристам, он просто был большим. Нет, даже не так — БОЛЬШИМ! Полковник всегда считал себя очень, чуть ли не болезненно высоким, в юности это даже стало причиной лёгкого комплекса неполноценности, но адмирал превосходил его в росте как минимум на голову, и те десантники, которые конвоировали сюда полковника, на фоне адмирала смотрелись людьми не особенно даже и крупными. Пока адмирал сидел за столом, это как-то не слишком бросалось в глаза, но сейчас его габариты выглядели поистине устрашающе.

Между тем адмирал, поколдовав у зашипевшего агрегата, стоящего на маленьком столике, теряющемся рядом со столом большим, вернулся и буквально всунул в руки полковника чашку с каким-то густо-коричневым, горячим напитком. Полковник механически отхлебнул — и его чуть не стошнило. Жидкость оказалась на редкость противной, одновременно и горькой и сладкой на вкус. Однако не к лицу офицеру показывать слабость перед лицом врага, и полковник героическим усилием сдержал рвущийся наружу желудок. Как ни удивительно, с трудом удержавшаяся в организме дрянь помогла, голова прояснялась буквально на глазах, а затем ушла и тошнота. Очевидно, напиток оказывал сильное тонизирующее действие, во всем теле ощущалась невиданная лёгкость. Полковник потянулся всем телом и вдруг почувствовал, что усталость пропала, пропало и ощущение опасности.

— Пришёл в себя? Вижу, пришёл. Ну что, как самочувствие?

— В порядке. Что это было?

— Чифирь. Зэк знакомый варить научил. Он говорил, что в зависимости от того, как варить, можно добиться практически любого эффекта. Не знаю, насколько он говорил правду, но добиться от этой гадости действительно можно многого. Кстати, туалет вон там, дверь в дальнем углу кабинета.

Большая часть фразы полковнику осталась непонятной. При чём здесь туалет, он тоже в первый момент не понял, но буквально несколько секунд спустя живот его скрутило спазмом с такой силой, что он сам не понял, как оказался в роскошном адмиральском санузле.

Когда изрядно похудевший полковник вернулся в кабинет, адмирал протянул ему стакан с пузырящимся напитком:

— Возьмите. На людей со слабым желудком именно так заваренный чифирь действует, иногда не лучшим образом. Я, честно говоря, ожидал, что ваши военные — люди более-менее здоровые, предупреждал о туалете так, на всякий случай, но ошибся, простите. В стакане средство от желудка.

— Благодарю. — Полковник залпом выпил содержимое стакана, прислушался к ощущениям. Вроде ничего, организм быстро приходил в норму. — Просто я давно не ел, вот и оказался не в лучшей форме.

— Да? Ещё раз простите, не подумал.

Пять минут спустя полковник уже сидел за извлечённым из одной из бесчисленных ниш складным столом и ел несколько непривычную, но вкусную пищу, а адмирал сидел в кресле и с улыбкой смотрел на него, подперев руками голову и оттого похожий на доброго дядю. Зрелище было тем более забавным, что адмирал вряд ли был старше полковника, скорее наоборот, полковник решил, что адмирал чуть моложе его. Однако вот получалось это у адмирала то ли за счёт габаритов, то ли потому, что победитель всегда имеет моральное преимущество перед побеждённым.

Однако всему на свете приходит конец. Пришёл конец и трапезе и, когда полковник, аккуратно промокнув губы салфеткой, сыто откинулся на спинку стула, взгляд адмирала как-то мгновенно и неуловимо изменился, стал жёстким и острым, как клинок. И под этим взглядом полковнику стало неуютно — так же смотрел на него в своё время, в бытность его сопливым кадетом, начальник их военного училища, решая, вышвырнуть хулиганистого пацана из училища или всё-таки оставить. Полковник хорошо помнил этот взгляд, и до сих пор воспоминания о нём вызывали у немолодого уже офицера неприятные ассоциации. Наконец, очевидно приняв какое-то решение, адмирал встал, и полковник в очередной раз почувствовал приступ комплекса неполноценности, правда, на этот раз не из-за роста, а из-за своей одежды.

В самом деле, на нём был обычный офицерский комбинезон. Даже не парадный, хотя и была у него мысль надеть парадную форму и в ней принять последний (а кто сомневался, что последний?) бой. Но вот не успел, время, да и мысли оказались заняты совсем другим, а потом его прямо из командного бункера взяли за шкирку и приволокли сюда. И вот теперь он сидел в своём грязно-зелёном комбинезоне, изрядно испачканном, порванном, да ещё и с подбитым глазом для полного счастья. А напротив него был победитель…