Под прикрытием - Александр Афанасьев

Смерть Гирмана, поначалу казавшаяся довольно простой для расследования и установления истины, по мере того, как Цакая стал докапываться до этой самой истины, обрастала все более и более странными подробностями. А еще более странными подробностями начала обрастать его жизнь в последние месяцы. Чем дальше копал Цакая – тем больше обнаруживалось кусков мозаики, которые не только не подходили один к другому, но и казались вообще взятыми из какой-то иной картины. Но хуже всего было то, что при взгляде на эти куски разум рисовал такие страшные картины, что Кахе Несторовичу ничего не оставалось, как просить аудиенции у Императора. Именно на этой встрече, в одном из небольших залов Зимнего дворца, и было принято решение о том, что действительный тайный советник Каха Несторович Цакая уходит в отставку – чтобы враги вычеркнули его из планов, списали со счетов как никому не опасного и не имеющего реальной власти отставника. Только в таком качестве он мог вести расследование и пытаться установить – что же в действительности замышлялось теми летними днями девяносто второго года.

Мало кто знал, даже среди высших чиновников империи, что за день до того, как в Бейруте вспыхнул мятеж, по необъяснимой причине были приведены в полную боевую готовность части Варшавского гарнизона. Причем далеко не все, а только те, которые преимущественно комплектовались из числа поляков и возглавлялись польскими офицерами. Найденный потом приказ об объявлении учений по некоторым частям выглядел наскоро сварганенной липой – хотя доказать его липовость было почти невозможно. Части эти – в общей сложности удалось установить пять полных полков – в основном были аэромобильными, то есть готовыми к быстрой переброске самолетами военно-транспортной авиации. Именно тогда полиция отметила странную активность в среде агрессивно настроенной польской молодежи, в основном из полулегальной организации «Ожел Бялы»[98].

Но была еще одна часть мозаики, которая ну никак не хотела ложиться в картину. Согласно донесениям полиции и разведки, ни одна из террористических и подпольных организаций, выступавших за неподлеглость[99]Польши – ни «Делегатура Варшавска», ни «Народны Силы Збройны», не проявляла в те дни никакой более-менее отличающейся от обычной активности. Не раскапывались схроны с оружием, не собирались в условленных местах боевые группы, не закладывались бомбы, не начинались демонстрации, мирные, но в любой момент могущие перестать быть таковыми. И в Лондоне тоже никакой активности ядра польской эмиграции отмечено не было. Выходило, что польская эмиграция ничего не знала о том, что готовилось что-то серьезное.

Государь Александр Пятый, хоть и был прямым, бесхитростным человеком, но в то же время уже опытным и мудрым политиком. Вопросов возникало много – и по «Ожелу Бялыму», и по странным смертям, и по странным приказам, и вообще – по деятельности Великого князя Константина Николаевича Романова на должности Царя Польского. Бомба, заложенная под здание российской государственности несколько десятилетий назад, встала на боевой взвод, не замечать этого было уже нельзя. Выводы из того, что случилось, Государь сделал и поручил разобраться во всем произошедшем одному из наиболее доверенных лиц – Кахе Несторовичу Цакае…

Чтобы понять теперешнее состояние Польши и происходящее там, следовало бы вернуться на несколько десятилетий назад. В одна тысяча девятьсот тридцатом году умер Император Николай Второй. Мало кто из царей сделал для России больше, чем он. Интеллигентный, не проявляющий жесткость и твердость тогда, когда это требовалось, самозабвенно любящий жену, сына и четверых дочерей, он правил Россией долго, и бед на его долю выпало немало. Мировая война, революционная зараза, попытка красного, бандитско-эсеровско-марксистского мятежа, утопленного в крови. Чудом предотвращенное дичайшее сближение с Великобританией и Францией, извечными врагами России, которое могло привести страну к катастрофе. Скорее всего, при нем страна перестала бы существовать, если бы не два человека – Григорий Ефимович Распутин и Петр Аркадьевич Столыпин. До самозабвения ненавидевшие друг друга, они, тем не менее, спасали Россию, как могли – и чудесным образом их усилий хватило, чтобы удержать тонущий корабль на плаву и если и не откачать воду из отсеков, то хотя бы заткнуть щели и дыры, чтобы она туда больше не поступала.

Григорий Ефимович Распутин, простой российский мужик из народа, был сильнейшим гипнотизером, возможно, самым сильным из современников. Именно он лечил больного цесаревича, от которого отступились врачи, и именно благодаря ему тот не только дожил до смерти своего отца, но и сумел взойти на российский престол. Он же, простой мужик Распутин, бросившись в ноги к царю, толкнул его на принятие двух судьбоносных для страны решений – коалиции с Германией и Австро-Венгрией, в противовес Англии и Франции, и к началу Восточного похода против британских и турецких войск. Именно благодаря ему Николай Второй не ограничился, как это планировалось вначале, взятием под контроль Босфора и Дарданелл, а приказал генералу (тогда еще генералу) Корнилову вести свои войска дальше, стяжая русскому оружию славу непобедимого.

Петр Аркадьевич Столыпин, монархист и государственный деятель, министр дел внутренних и премьер-министр, человек, выживший после нескольких покушений на него, обладал всеми теми качествами, которыми должен обладать русский Император и которых не было у Николая Второго. Этот человек без колебаний приказал открыть огонь из пушек по зданию Государственной думы, утверждая незыблемость монархии в Российской империи и тщетность демократической, а тем более красной, мечты. По его приказу расстреливались демонстрации под красными флагами в «веселом» шестнадцатом году. По его приказу дела красных агитаторов рассматривались судами военного трибунала с десятью минутами на слушанье дела и немедленным приведением приговора в исполнение. Реками пролитой крови этот человек удержал Россию от катастрофы, потому что в катастрофу крови были бы океаны. Ставший фактически несменяемым премьер-министром, он дожил, дотащил Россию до тех дней, когда к власти пришли совсем другие люди.

Без этих двух людей Российской империи не было бы – скорее всего, не было бы вообще.

В тридцатом году, после смерти Николая Второго, на престол взошел – а кому же было еще – его сын, Алексей Второй. Бездетный и больной гемофилией, он не имел своей политики и во всем подражал отцу. И уже тогда, в тридцатом, начали собираться придворные группировки, чтобы в будущем сразиться за остающийся вакантным престол.

Если рассматривать тогдашнюю придворную диспозицию, то основных группировок, борющихся за трон, было три – по количеству претендентов на трон. Первой и самой сильной была группировка князя Михаила. В соответствии с актом о престолонаследии, подписанным еще Павлом Первым, после смерти Николая Второго и – бездетным – Алексея Второго, следующим должен был занимать трон родной брат Николая Второго – Великий князь Михаил. Проблемой было то, что еще два десятилетия назад он женился неравнородным, морганатическим браком на некоей Наталье Шереметьевской-Мамонтовой-Вульферт, красивой, умной и хитрой особе, быстро окрутившей и влюбившей в себя недалекого «Мишеньку». В ее родственниках – по бракам или кровных – были и Шереметьевские – отец был видным московским адвокатом, обладавшим немалым влиянием, и Юсуповы, одна из богатейших фамилий России, и купцы Мамонтовы, разоренные кознями еврейского премьера Витте и испытывающие лютую ненависть к евреям. Много было самых разных связей, много было договоренностей – некоторые тянулись еще с начала века. Но из-за морганатического брака Император Николай Второй своим указом лишил брата прав на престолонаследие. И в то же время – брат с этим лишением никогда не соглашался, а после начала войны был допущен в Россию, отправился на фронт, командовал «Дикой дивизией», сражался и с французами, и с британцами, участвовал в заключительном этапе Восточного похода. Во многом его претензии на престол поддерживала армия.