Серые ублюдки - Джонатан Френч

– Кул’хуун? – спросил Шакал хрипло.

Блажка указала подбородком в сторону битвы.

– Погнался за орками, когда они пошли на эльфов. Вообще на голову трахнутый.

Шакал попытался рассмеяться, но смех застрял у него в горле.

– С ними вроде бы Колпак, – заметила Блажка. – А второй? Это Печный?

– Он самый.

– Никогда не думала, что опять его увижу.

Ждать встречи с ним пришлось недолго. Рога добили орков, и старый трикрат подъехал в компании пары эльфов. Спешившись, Певчий пробрался сквозь тела убитых, поклонился копыту, чуть задержав взгляд на Овсе и Блажке. Она встала. Шакал подниматься не стал. Певчий присел на корточки рядом с ним и молча посмотрел на лежавшее между ними тело.

– Как? – спросил наконец Шакал. – Как ты привел Рогов на помощь?

Певчий покачал седой головой.

– Ты же знаешь, это не я, Шакко.

– …Синица.

– В Предательскую луну нам пришлось спрятаться. Потом поехали, но медленно. Нас нашел Колпак. Рассказал, что его послали за Овсом и что в Горниле творится странное. Я подумал, это Ваятель делает свой ход. Среди кочевых уже разнеслась весть, что по Уделью ходят орочьи языки. Но мне еще нужно было отвести эльфиек в безопасное место, а Синица хотел ехать в Псовое ущелье. Рога встретили нас задолго до того, как мы ступили на их территорию. Они уже ее искали. Мы с Колпаком были на свиной щетинке от того, чтобы нас проткнули копьями, но Синица за нас поручилась. Рассказала своим, что она в долгу. Перед тобой. Потом, насколько мне известно, эльфиек увезли, и мне дали стаю орущих остроухих воинов, которые спрашивали, куда мы едем. Мы двинулись в Горнило… Потом найти вас было нетрудно. Я до сих пор многого не понимаю, Шакал, но думаю, это подождет.

– Подождет. А что с Синицей? Рога приняли ее обратно?

Лицо Певчего ответило раньше, чем он успел произнести слова.

– Нет, сынок. Но могли бы. Она… ушла сама.

Шакал понимающе кивнул, стараясь не бросать мрачных взглядов на эльфов, которые занимались раной Меда.

Над полем боя раздался ужасный вой – он доносился оттуда, где догорала последняя стычка Рогов и орков.

– Это, наверное, работа твоего друга из Клыков, – проговорил Певчий, когда все вопросительно посмотрели на него. – Он настаивал, чтобы одного орка оставили в живых. Он решил вырвать ему все зубы, а Колпак и некоторые остроухие были рады ему помочь. Он говорит, этот орк передаст остальным сообщение.

Крик раздался снова.

– Жестоко. Просто, – оценила Блажка. – Должно сработать.

Шакал слишком устал, чтобы ответить, но надеялся, что это так.

Никаких зубов.

Шакал поблагодарил уньярского гонца и вернулся обратно в приют. Войдя в его прохладную тень, он поморгал, привыкая к полумраку. Ублюдки выжидающе смотрели на него.

– Ну и? – спросил Хорек, сидевший на одном из длинных низких столов, за какими обычно ели дети.

– Страва не нашла никаких орочьих следов, – сообщил всем Шакал.

Хорек развел руки.

– Вот и все. Вот вам, а не Уделье.

Дуболом медленно кивнул. Колпак, прислонившийся к стене у двери, продолжал молча чистить ногти ножом.

– Еще патруль, Шак? – спросила Блажка со своей привычной табуретки.

Шакал ответил не сразу. Овес пожал плечами возле камина, оставляя решение за ним.

– Почти две недели прошло, – сказал Певчий. – Не придут они.

– Они всегда будут приходить, – ответил Шакал, вперив взгляд в пол.

– Наш народ не может вечно оставаться в Шквале бивней. – Хорек слегка ссутулил плечи.

– Некоторые останутся, – тихо проговорил Мед, баюкая здоровой рукой свою забинтованную культю.

Все надолго замолчали.

Нашествия не начиналось.

Шакал знал: нужно смириться с тем, что орки прислушались к предостережению, но в его голове вставали картины, где по Уль-вундуласу шагал Дуулв М’хар. Орки отправили пять ул’усуунов, и ни один из них не вернулся в Дар’гест. Один разбил Зирко с уньярами, другой – Бермудо и его кавалеро, хотя ходили слухи, что капитан был тяжело ранен и едва ли мог выжить. Два языка пошли через Старую деву и добрались до Гиспарты, но королевство получило предупреждение. Тяжакам устроили засаду, и их перебили всех до последнего. И все же Шакал не мог заставить себя поверить, что они не придут.

– Давайте проголосуем, – произнесла наконец Блажка. – Вернуть Отрадную и сопляков?

– Может, за сопляков проголосуем отдельно? – предложил Хорек шутливо.

Блажка проигнорировала его и вскинула руку, голосуя за. Хорек, с ухмылкой на топороподобном лице, охотно поддержал. Мед поднял здоровую руку. Дуболом, еще не уверенный в своем месте в копыте, выжидал, что сделает Шакал. Певчий тоже колебался отдавать голос.

– Ты что скажешь, Печный? – подтолкнул его Овес, вскидывая руку.

Ветеран покачал головой и усмехнулся.

– Все забываю, что имею право голоса.

– Ты снова Ублюдок, – напомнил ему Шакал.

Старый трикрат задумался, и в его глазах промелькнула тревога. Через несколько мгновений он решительно покачал головой.

– Я говорю: нет. Слишком рано.

В стол рядом с рукой Певчего вдруг вонзился нож. Все взгляды устремились к полуорку, который его метнул.

– Поднимай руку, – спокойно сказал Певчему Колпак. – Опять ее увидишь.

– А, точно, – понял Хорек, указав пальцем на Овса. – Он же трахал твою мать.

Овес отошел от камина, Певчий поднялся с места – оба сверкали грозными взглядами. Хорек, оказавшийся между двумя разозленными трикратами, робко осклабился и пробормотал извинения.

– Просто проголосуй за старика, Колпак, и покончим с этим, – сказала Блажка, безуспешно пытаясь скрыть улыбку.

Колпак лениво поднял палец.

– Пять против трех, – подсчитал Шакал. – Кто хочет их сюда проводить?

– Я! – Хорек вскочил на ноги.

– Черт тебя дери, ты просто трахнуться хочешь! – осудила его Блажка.

Хорек возбужденно кивнул и постучал кулаком по плечу Меда.

– Мы оба поедем!

Шакал увидел, что молодой полуорк спрятал культю под стол, пряча ото всех глаза.

– Ну поехали, – принялся уговаривать Хорек, наклоняясь к нему. – Свины, которых дали нам Клыки, такие бойкие, что мы будем в Пучине уже через несколько дней. А Нежка наверняка не будет против, если мы зажмем ее с двух сторон.

– Я буду только тебя задерживать, – возразил Мед.

С заметным усилием Хорек сдержался, чтобы не отпустить шутку на этот счет.