Стальное поколение - Александр Афанасьев

Понятное дело — что апельсинчики да еще в таком количестве — обычному советскому трудяге достать не легче, чем луну с неба. С другой стороны — если в кассу оплачено, то никакого преступления нет, он ведь купил.

Поразмыслив, майор решил не рисковать — сейчас такая катавасия начнется, только держись. Любая мелочь в сроку пойдет.

— Нет, девочки, спасибо. Руссо туристо — облико морале.

— Заходите еще…

— Всенепременно…

Молодая — проводила офицера откровенно злым и разочарованным взглядом.

— Эх… и где такие мужики водятся… Сидишь тут… а они все мимо пролетают и пролетают…

— Эх, Ленка… — сказала молодая — таких надо брать молоденькими, пока молоко на губах не обсохло. Хочешь быть женой генерала — выходи за лейтенанта…

— Ага. И где этим самые лейтенанты. Рвань одна, да лимита[128] — только и норовит на плечи сесть и ножки свесить…

— И не говори…

* * *

В это время — самолет с Гагиком Бабаяном, благополучно миновавшим границу, уже приземлился в Орли. Проблема Бабаяна — из проблемы Второго главка, контрразведки — технично превратилась в проблему Первого главка. ПГУ КГБ СССР, советской внешней разведки…

Приказ на задержание Гарика Бабаяна, журналиста «Литературной газеты», находящегося в служебной командировке во Франции и, как оказалось, причастного к террористическому акту против американской делегации в аэропорту Звартноц, пошел в Москву из Еревана, где сейчас находился Председатель КГБ, Несмотря на то, что, теоретически, в КГБ должен был быть порядок с прохождением такого рода шифровок, тем более шифровок особой важности — порядка и в помине не было. Порядок пытался драконовскими методами навести генерал Федорчук во время короткого председательствования, за что его ненавидели до сих пор. К тому же — в центральном аппарате КГБ именно сейчас как на грех взялись устанавливать компьютерную систему, в том числе и для расшифровки и хранения сообщений: следовательно, дешифровщики почему то решили, что пока систему не установят — можно вообще не работать. Как бы то ни было — расшифрованная шифрограмма особой важности попала на стол Председателю ПГУ КГБ только через двадцать восемь часов после ее поступления, что было ровно на двадцать часов больше крайнего срока прохождения шифрограмм по инстанциям. Еще несколько рабочих часов — плюс ночь — потребовались для того, чтобы оформить санкцию председателя КГБ на негласное задержание Бабаяна в Париже и препровождение его в Москву для дальнейшего разбора полетов. Очевидно, где-то на этом пути прохождения документов затесался армянин и агент КРУНКа. Или просто — кто-то что-то услышал не то.

Хуже того — Председатель КГБ своим распоряжением, переданным в форме служебной телефонограммы — сильно подставил начальника ПГУ КГБ СССР Гасанова, хотя и не был в этом виноват. Дело в том, что находящиеся в Армении сотрудники КГБ, опасаясь за устойчивость связи (читай, нахождения на линии связи очередного предателя) не рискнули передавать даже шифром главную информацию: о том, что организация Крунк,[129] одним из лидеров которой является Бабаян, является террористической организацией, с отделениями в Москве, Ленинграде, Киеве, Ростове-на-Дону, Волгограде и нескольких других крупных городах СССР, что созданы боевые группы, готовые совершить в этих городах теракты, что в организации состоит не менее пяти тысяч активных членов. Служебная телефонограмма, в которой содержался приказ на задержание Бабаяна — ушла в Ясенево обычным путем и там не привлекла никакого внимания. Начальник ПГУ, много повидавший Гасанов, бывший судья Верховного Суда Азербайджанской ССР — уделил ей всего несколько секунд, привычно черкнув: Париж — к исполнению. И Гасанова тоже можно было понять — его голова была забита совсем другими мыслями. Афганистан, Пакистан, Турция, Иран, Ливан, Ирак, Сирия, Израиль, Египет. Вот где будет решаться судьба мира! Агрессивный ислам, возрождение басмачества на территории СССР, возможные теракты в Москве[130]. Армяне были своими, христианами, смешливыми балагурами, совсем не фанатиками и большее, что от них ожидали — так это преступления по линии ОБХСС. Да, существовала организация Крунк, в которой состояли известные и уважаемые по советским меркам люди, такие как поэтесса Сильва Капутикян. Они что-то требовали, писали какие-то петиции… представить себе, что в составе Крунка есть боевая организация никто не мог. Все дело было в том, что Крунком занималось УКГБ по Армянской ССР, а как уже удалось выяснить инспекторам — обстановка в армянском управлении была антисоветской.

Приказ на задержание Бабаяна ушел в Париж, где его должны были принять к исполнению сотрудники первого отдела посольства СССР во Франции. И тут — проблемы продолжились.

Проблем с исполнением приказа было две. Первая — в отличие от американцев, в советском посольстве в Париже не было достаточно серьезного силового ресурса, чтобы исполнить приказ. У американцев с этим все просто — любое посольство в самой благополучной стране мира охраняла морская пехота США. Охранников посольства готовили специально, на эти должности попадали вполне серьезные офицеры, многие из них рядовыми прошли Вьетнам и побывали в бою. У них было оружие — ружья двенадцатого калибра и пистолеты, была и спецтехника в виде тяжелых внедорожников, иногда даже бронированных. Если страна была проблемной — в оружейной комнате морских пехотинцев находилось место для автоматов и гранатометов. Ничего этого — в советских посольствах в благополучных странах не было.

Писатель Стивен Хантер, когда писал «Ночь и немного дня» «нашел» в подвале посольства СССР в Вашингтоне целую стойку с автоматами ППШ и даже миниатюрную атомную бомбу. На самом деле — ничего такого не было и в помине. В благополучных странах, таких как Франция или США — всё, что могло найтись в посольстве — несколько пистолетов. И несколько «сынков», нашедших себе теплое местечко…

Это и было второй проблемой…

В Париже — должность третьего секретаря посольства занимал некий Хвостиков Павел Леонидович. Личное дело его было просто блистательным — МИМО, курсы при Высшей комсомольской школе, знание языков, анкета без сучка и задоринки. Опытные кадровики знают, что личное дело редко содержит действительно нужную информацию, но тут — тут личное дело содержало просто дезориентирующую информацию. В нем не было ни слова о том, что папа Павла Хвостикова — первый замминистра внешней торговли, большой друг (читай, собутыльник) Юрия Леонидовича Брежнева. В ней не говорилось ни слова о том, что МИМО, Московский институт международных отношений Хвостиков закончил, редко в нем появляясь, а на курсах при ВКШ едва ли не единственное, чему он научился — это выпить две бутылки водки[131] и после этого относительно пристойно выглядеть, и даже изрекать что-то связное…