Принц Севера - Гарри Тертлдав

— Правда?

Джерин обдумал этот вариант. Вряд ли Адиатанус мог предложить нечто большее в доказательство своей искренности. Лис добавил:

— А не дал ли твой вождь тебе разрешения присягнуть мне на верность вместо него?

— Дал, милорд, и мне известно, как вы, южане, это делаете.

Дивисьякус опустился перед Джерином на одно колено и вытянул руки, держа ладони вместе. Джерин взял обе ладони трокмэ в свои. Дивисьякус произнес:

— Адиатанус, мой вождь, признает себя твоим вассалом, лорд Джерин Лис, принц Севера, и клянется хранить тебе верность и защищать от кого бы то ни было.

— Я, Джерин, принц Севера, принимаю клятву в верности Адиатануса от тебя, Дивисьякус, сын Дамнорикса, и обещаю, в свою очередь, всегда обходиться с ним справедливо. В знак этого велю тебе подняться.

Лис поднял Дивисьякуса и поцеловал в колючую щеку.

Трокмэ расплылся в улыбке.

— Клянусь Таранисом, Тевтатесом и Экусом в верности моего вождя Адиатануса тебе, принц.

Варвар произнес самую сильную клятву — любая другая вызвала бы у Джерина подозрения в искренности намерений его вождя. Услышав это, он тоже поклонился, довольный.

— Клянусь Даяусом всевышним, Байтоном прозорливым и Мавриксом, владыкой сладкого винограда, что принимаю его клятву и, в свою очередь, обещаю отвечать преданностью на его преданность.

Дивисьякус проницательно посмотрел на него. Адиатанус знал, кого выбирать в послы.

— Вы, элабонцы, всегда клянетесь Даяусом, а вот остальные два божества обычно не упоминаются в ваших клятвенных обещаниях. Полагаю, это те, что выполнили твою просьбу.

— Это мое дело, — ответил Джерин.

Трокмэ был прав и не прав одновременно: Джерин действительно вызвал Маврикса и Байтона, но боги исполняли собственную волю, а не чью-либо другую. Если человек достаточно умен и достаточно удачлив, он может убедить их, что его мелкие притязания совпадают с их интересами. На этот раз Лис оказался умен, и ему повезло. Но больше ему никогда не хотелось бы играть на таких неравных условиях.

Колесницы, посланные Араджисом в Айкос, вернулись с сообщением о том, что город чудесным образом восстановлен и нигде нет никаких признаков подземных тварей. Воины обиделись, когда все восприняли их слова как нечто само собой разумеющееся. На следующий день после возвращения колесниц в Лисью крепость Араджис и все его войско выступили на юг.

— Возможно, когда-нибудь мы вновь окажемся на одной стороне, — сказал Араджис.

— Да будет так, — согласился Джерин.

Его мало волновал почти дружеский тон великого князя. Будучи на месте Араджиса, он тоже бы беспокоился о своей участи. С Адиатанусом в качестве вассала престиж Лиса в северных землях взлетит настолько, что Лучнику просто необходимо искать к нему подходы. В надежде сломить его до того, как он станет слишком могущественным, чтобы быть сломленным. Во всяком случае, сам Джерин попытался бы это сделать. Чтобы пресечь эти планы в зародыше, он сказал:

— Мне почти жаль, что этот трокмэ — мой союзник. За врагом следить легче, чем за тем, кто называет себя твоим другом.

— Да, верно. — Араджис потер подбородок. — Ну что ж, посмотрим, как вы с ним поладите.

И с этой неопределенной сентенцией Лучник развернулся и пошел к своим людям. Джерин знал, что станет следить за ним ничуть не меньше, чем за Адиатанусом. В этот раз их интересы совпали, но кто знает, что будет потом?

Он вздохнул. Если посвящать все свое время слежке за соседями, то как тогда успевать в остальном?

Вскоре после отъезда Араджиса и его воинов восвояси к Джерину подошел Дарен и спросил:

— Папа, ты что, злишься на Фанд?

— Злюсь на Фанд?

Лис нахмурился. Ему частенько казалось, что Фанд считала пустым любой день, когда ей не удавалось вывести кого-нибудь из себя, но он не стал говорить этого сыну. Дарен любил Фанд, и она всегда была с ним ласкова.

— Нет. Я не злюсь на нее. А почему ты спрашиваешь?

— Потому что ты больше не ходишь в ее спальню. Только Вэн.

— А-а.

Джерин почесал затылок. Как ему объяснить это сыну? Дарен ждал ответа с напряженной серьезностью, свойственной лишь четырехлетним детям. Медленно Джерин сказал:

— Фанд решила, что Вэн нравится ей больше, чем я. Помнишь, как мы с ней ругались?

Дарен кивнул.

— Но с Вэном она тоже ругается.

— Это правда, — согласился Лис, — но обычно они ругаются в шутку. Она ведь не стала относиться к тебе по-другому, хотя и дружит теперь только с Вэном, а не с нами обоими, верно?

— Нет, — ответил Дарен.

— Вот и хорошо.

Джерин говорил совершенно серьезно. Если бы мальчик ответил иначе, он бы сам крупно поссорился с Фанд.

— Теперь, когда Фанд только с Вэном, я подружился с Силэтр. Ведь она тебе нравится, да?

Он с нетерпением ждал ответа.

— О да, — сказал мальчик. — Она добра ко мне и не обращается со мной, как с ребенком, только потому, что я маленький. А еще знаешь что? — Он перешел на заговорщический шепот, явно собираясь открыть какой-то секрет. — Она научила меня читать некоторые буквы.

— Правда? — спросил Джерин. — Спорим, я даже знаю какие.

— Откуда? — спросил Дарен таким тоном, каким обычно говорят дети, уверенные, что родителям неизвестны их тайны.

— Это буквы твоего имени? — спросил Джерин.

Дарен уставился на него.

— Откуда ты узнал? — повторил он, широко раскрывая глаза. — С помощью магии?

Постоянно слыша от всех, что отец его встретился сразу с двумя богами и сумел выйти из ситуации целым, мальчик решил, что он очень могущественный чародей. Лис, знавший, что ему просто повезло, но мечтавший стать таким магом, в свою очередь твердо решил разубедить в этом сына. Но сейчас он просто сказал:

— Нет, никакая магия тут ни при чем. Обычно первые буквы, которые учит человек, — это буквы, которые составляют его имя, потому что они для него очень важны. И знаешь, что еще?

— Нет, что? — выдохнул Дарен.

Он тоже любил секреты и для мальчика его лет неплохо умел их хранить.

— Когда Силэтр приехала в Лисью крепость… это было всего через несколько дней после того, как Тассило украл тебя… она тоже не умела читать, — сказал Джерин. — Я сам ее научил, поэтому она хорошо знает, как учить тебя, ведь она сама недавно была ученицей.

— Правда? — уточнил Дарен, и на лице у него отразилось сомнение. — Но она так хорошо читает. Я могу прочитать только буквы моего имени и иногда нахожу их в других словах. Но я не знаю, как читаются другие слова.