Курская битва. Перелом. Сражение на южном фасе Курской дуги. Крах операции "Цитадель" - Петр Букейханов

В составе 6-го и 31-го танковых и 3-го механизированного корпусов 1-й танковой армии в начале Курской битвы числилось 525 танков, из которых 418 различных модификаций типа Т-34 (в основном Т-34-76), а также более 100 САУ на базе танка Т-34 — всего 631 машина705. С учетом приданных сил общие потери этой армии за оборонительный период битвы, с 5 по 20 июля 1943 года, составили 954 танка и САУ706, а безвозвратные (исключая отремонтированные впоследствии машины) — 507 единиц бронетехники (~ 80 процентов от первоначального количества)707. Причем основная доля безвозвратных потерь приходится на штатные соединения танковой армии, например, безвозвратные потери

3-го механизированного корпуса составили 144 танка (из них 128 типа Т-34)708. По личному составу общие потери штатных соединений 1-й танковой армии за июль достигли около 13 тысяч человек, то есть примерно треть (~ 31 процент) от первоначального количества 41 648 солдат и офицеров, поэтому Михаил Катуков указывает, что после оборонительных боев на южном фасе Курского выступа главной задачей командования армии Стало восстановление танкового парка709. В ночь на 16 июля 1-я танковая армия была выведена во второй эшелон Воронежского фронта. На Обо-янском направлении ее соединения сменили пополненные дивизии 6-й гвардейской армии.

Соединения 5-й гвардейской танковой армии в период с 12 по 24 июля понесли безвозвратные потери в количестве 439 танков и САУ (из них 276 типа Т-34, 128 Т-70, 24 САУ), 87 орудий и 25 минометов всех калибров, а по личному составу общие потери армии за июль превысили 10 тысяч человек710. С учетом боевого и численного состава танковой армии на 10 июля 1943 года (около 43 тысяч военнослужащих, 766 танков и САУ, 721 орудие и миномет711) уровень потерь по людям достиг приблизительно 23 процентов, по бронетехнике — 57 процентов, по артиллерии — 15 процентов. В связи с большим уроном Ватутин внес Верховному командованию предложение вывести 5-ю гвардейскую танковую армию в резерв на переформирование, что и было сделано в ночь на 24 июля712. Рубеж 5-й гвардейской танковой армии был передан дивизиям 5-й гвардейской армии.

Генерал (с 1962 года Главный маршал бронетанковых войск СССР) Павел Алексеевич Ротмистров в ходе войны на Восточном фронте неоднократно руководил крупными танковыми соединениями и объединениями, которые терпели катастрофические поражения и понесли огромные потери. В июне 1941 года полковник Ротмистров являлся начальником штаба 3-го механизированного корпуса (от 640 до 669 танков, 224 бронеавтомобиля713), дислоцировавшегося под Каунасом в Литве, который в этом же месяце был полностью разгромлен и частично окружен частями 41-го и 56-го танковых корпусов под командованием Георга Рейнгардта (Georg-Hans Reinhardt) и Эриха Манштейна. Ротмистров два месяца выходил из окружения через территорию Литвы, Белоруссии и Брянской области, а затем должен был пройти тщательную проверку органами военной контрразведки.

Тем не менее уже по прошествии года генерал Ротмистров командует 7-м танковым корпусом в составе 1-й гвардейской армии Сталинградского фронта, войска которой в первой половине сентября 1942 года безуспешно пытались прорвать линию обороны противника к северу от Сталинграда и соединиться с войсками 62-й и 64-й армий в районе этого города. В ходе боев с частями немецкого 14-го танкового корпуса под командованием генерала Густава Витерс-гейма (Gustav Wietersheim) корпус Ротмистрова к 18 сентября потерял 156 из 191 танка, поэтому в донесении Особого отдела Сталинградского фронта по поводу операции указывалось, что материалы расследования, свидетельствующие о вине Ротмистрова, направлены председателю правительственной комиссии Георгию Маленкову714. Несмотря на это, Ротмистров остался командующим 7-м танковым корпусом, хотя генералы Василий Мишулин и Михаил Павелкин, командующие 4-м и 16-м танковыми корпусами, которые также находились в распоряжении 1-й гвардейской армии генерала Москаленко и тоже понесли большие потери, оказались смещены со своих должностей и в дальнейшем фактически танковыми объединениями не руководили (только Герой Советского Союза генерал Мишулин в марте 1944 года был временно назначен командующим 3-м танковым корпусом 2-й танковой армии, но уже в июле вновь снят с должности за «...плохое руководство частями и нетребовательность к подчиненным»).

В результате менее чем через год в Курской битве безвозвратные потери 5-й гвардейской танковой армии под командованием Ротмистрова составили 763 танка и САУ (439 боевых машин были уничтожены всего за 12 дней, с 12 по 24 июля)715. Для установления причин высоких потерь этой танковой армии в ходе оборонительной операции Воронежского фронта снова работала правительственная комиссия под председательством того же Маленкова.

В Кировоградской операции (с 5 по 15 января 1944 года) командующий войсками 2-го Украинского фронта генерал армии Конев решил ввести в сражение подвижную группу фронта — 5-ю гвардейскую танковую армию генерала Ротмистрова, сразу же после прорыва общевойсковыми соединениями 7-й гвардейской армии первой позиции обороны противника. Плотность артиллерии на участке прорыва составляла около 120 орудий и минометов на 1 км фронта, поэтому на прорыв первой позиции атакующему эшелону стрелковых соединений отводилось 2 часа, а танковой армии требовалось совместно с пехотой завершить прорыв всей тактической зоны обороны. Однако отсутствие внезапности, недостаточная эффективность артиллерийской подготовки и авиационной поддержки, а также низкий уровень организации взаимодействия между танками и пехотой привели к тому, что 18-й и 29-й танковые корпуса 5-й гвардейской танковой армии, введенные в сражение для прорыва первой позиции противника, смогли продвинуться совместно с пехотой к исходу дня только на 4—5 км. Прорыв тактической зоны обороны был завершен на второй день, но за эти два дня танковые корпуса потеряли 139 танков и САУ, или около 60 процентов своего боевого состава, что резко ограничило возможности их действий в оперативной глубине716.