Ведьмин вяз - Тана Френч

– Я не… – Не может такого быть. – Наверное, я не понял, что все настолько серьезно. Иначе я бы никогда…

– Разумеется, – перебила Сюзанна, – ты не понял, что все настолько серьезно. И, если уж на то пошло, я отчасти сама в этом виновата. Я постеснялась выложить тебе все омерзительные подробности. Так, описала ситуацию в общих чертах.

– Вот видишь, – сказал я. Подумаешь, за задницу ее схватили, ляпнули гадость, вряд ли я обратил бы на это внимание, Сюзанна вечно себя накручивала по пустякам, не удивлюсь, если за неделю до этого она истерила, не получив за контрольную высший балл… – Если бы ты рассказала мне все как есть…

– Я рассчитывала, что ты поверишь мне на слово. Но увы. Я попросила хотя бы сказать ему, чтобы он оставил меня в покое, но ты отказался – неудобно перед парнями. И даже немного разозлился, что я осмелилась просить тебя о таком. Поставила в неловкое положение.

Так, может, я поэтому и… может, вот она, причина? Я узнал, что за моей спиной вытворяет Доминик, разозлился и на него, и на себя, решил как-то загладить вину перед Сюзанной и перестарался?

– Черт, – не сдержался я. – Прости.

– Что было, то прошло, – пожала плечами Сюзанна.

– И что ты сделала? Рассказала кому-то еще?

– Подругам. Они и так знали, что он ко мне пристает, но в подробности я их тоже не посвящала. Мне было неловко. Стыдно. Сейчас-то я, конечно, понимаю, что стыдиться тут нечего, но тогда мне было всего восемнадцать, – философски заключила Сюзанна. – Они, как и я, тоже растерялись и ничем мне не помогли. “Вот же скотина, может, если его игнорировать, он от тебя отстанет, скажи ему, что у тебя есть парень, который живет в деревне…”

– Я имел в виду, родителям, – перебил я. – Или тому учителю английского, который тебе нравился.

– Взрослым? Нет. Наверное, следовало, но мне было стыдно. Не очень приятно признаваться родителям, что тебя лапают. Вдобавок я не знала, стоит ли принимать его приставания всерьез, он-то вел себя как ни в чем не бывало, понимаешь? Как будто шуточки такие. А если бы я рассказала учителю и у Доминика возникли проблемы в школе, все обязательно узнали бы, и тогда точно начался бы сущий ад.

– Так и было бы. – Леон перевернул висевшие над камином носки. – Помнишь, как Лоркан Маллен настучал на Шеймаса Дули за то, что тот спрятал его очки? Он стал изгоем. На долгие месяцы.

– Доминик действовал хитро, – пояснила Сюзанна. – Чем гаже становились его выходки, тем он был осторожнее. Например, хватал меня за руку, прижимал к своему члену и говорил: “Ты у меня отсосешь”, но проделывал это, только если никто не видел. Или в парке подходил ко мне с телефоном – у него всегда был самый навороченный смартфон, помните? – показывал ролик, в котором какую-нибудь женщину имеют во все дыры, и говорил: “Вот что я с тобой сделаю”. И докажи, что он вообще к тебе приставал. Даже расскажи я об этом, он заявил бы, что я шизанутая и ничего такого не было. Так что никакого смысла рассказывать я не видела.

– Вот-вот, я тоже всегда так думал, – согласился Леон. – На это он и рассчитывал. Редкой сволочью был.

– На этом этапе, – продолжала Сюзанна, – я еще надеялась, что справлюсь. Это не значит, что мне все было нипочем. Я переживала. Меняла планы, старалась не ходить туда, где может оказаться Доминик Генли, а выйдя из дома, без конца оборачивалась, чтобы проверить, не идет ли кто за мной, потому что каждую секунду казалось, что меня того и гляди снова облапают. Но нельзя сказать, что ни о чем другом я думать не могла. Я занималась как подорванная, голова в основном была занята выпускными экзаменами, и отвлекаться от учебы я не собиралась. Наверное, мне еще и поэтому не хотелось раздувать историю с Домиником. – Она взяла очередную сигарету. – Сейчас я понимаю, что ни черта не справилась. И еще мне хотелось его убить.

У меня перехватило дыхание. Как же я сразу не догадался. То есть догадался, конечно, только никак не мог в это поверить. Я знал, что продуманное изощренное убийство не в моем характере. И подумай я об этом хотя бы полминуты, четко и ясно, понял бы, кто за этим стоит.

– Сначала это были просто фантазии, – сказала Сюзанна, ошибочно истолковав выражение моего лица. – Просто чтобы выпустить пар, так иголки в куклу втыкают. Представляла, как расстреливаю его из автомата, напоследок отпустив остроумное замечание, которое станет последним, что он услышит на земле. Ну и всякая такая фигня.

– Йо-хо-хо, ублюдок! – ухмыльнулся Леон.[24]

Сюзанна выдохнула в его сторону струйку дыма.

– И даже тогда я верила, что справлюсь. Говорила себе – потерпеть осталось совсем чуть-чуть, через несколько недель мы сдадим экзамены, и я этого урода больше никогда не увижу.

– Ага, как же, – вставил Леон.

– Вот именно. После экзаменов стало только хуже. Пока я жила дома, Доминик, естественно, не мог заявиться ко мне и потребовать, чтобы я его впустила, но как только мы перебрались сюда на лето, он повадился к нам таскаться чуть ли не каждый день. Несколько раз поджидал меня возле работы – понятия не имею, откуда он узнал, где я работаю. Я ему точно не говорила.

Сюзанна покосилась на меня. Я тоже не знал – может, и я обмолвился, откуда мне было знать, что этого делать нельзя? Несправедливо – меня обвиняли в том, чего я не совершал и о чем даже не догадывался.

– Откуда угодно, – ответил я, – тоже мне секрет.

– В общем, кто-то ему сказал. И он шел за мной до автобусной остановки, щипал за что придется и описывал в подробностях, что именно намерен со мной проделать. Я просила его оставить меня в покое, но он только ржал: хорош врать, тебе нравится, я же вижу. Уж не знаю, то ли он так говорил, чтобы меня позлить, то ли правда так думал.

– Никогда не понимал, что творится в башке этого придурка, – согласился Леон. – Да и какая разница. Главное, чтобы Доминик Генли отстал от нас, а со своими тараканами пусть сам разбирается.

– По-моему, он считал, что я его сглазила, – предположила Сюзанна. – Ведь он всегда получал все, чего хотел, даже не напрягаясь. А тут сперва я его послала, потом он завалил выпускные экзамены. Он же отдавал себе отчет, что облажался по полной и с такими результатами ему светит разве что курс плетения корзинок в техникуме. И все его планы на жизнь – если, конечно, у него вообще были планы – рухнули, а виновата во всем оказалась я, поскольку не захотела ему помогать. Вряд ли у него был запасной вариант, ему, наверное, такое развитие событий и в голову не могло прийти. А виновата, конечно, я. – Она опустила голову на подлокотник дивана. – Ну или не сглазила, а просто помешала. Он, наверное, думал, что если покажет мне, кто главный, если поставит меня на место, то все сразу наладится.

– А может, ты слишком глубоко копаешь, – сказал Леон, – и ему просто нравилось издеваться над людьми и трахать девок, а с тобой можно было проделать и то и другое.