22 июня… О чём предупреждала советская военная разведка. «Наступающей ночью будет решение, это решение – война» - Михаил Алексеевич Алексеев

class="p1">а) охватить и уничтожить нашу белостокскую группировку и б) создать условия для окружения львовской группировки, пользуясь в обоих случаях своим охватывающим положением на белостокском и львовском выступах.

Активные действия в направлении Вильно и Ковно ведущиеся одновременно с ударами на Гродно и Волковыск очевидно преследует цель разобщения северо-западного и западного фронтов.

Начальник разведывательного управления

Генштаба Красной Армии

генерал-лейтенант Голиков»565.

В Разведсводке № 1 нет никаких комментариев к событию, произошедшему на рассвете 22 июня, отсутствует понимание масштабов происходящего. В п. 1 Разведсводки констатируется: «В итоге боевых действий за день 22.6 получили фактическое подтверждение имевшиеся на 20.06 (вышеприведенная дата обведена карандашом и сделана сноска: «где сводка?»566. — М.А.) данные о нижеследующей группировке противника, находившегося непосредственно на границе с СССР. В целом данная Сводка не отражала действительного положения вещей. Боле того, в ней были воспроизведены отдельные сведения практически полностью совпадающие с данными из «Разведывательной сводки № 5 (по Западу) Разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии» от 15 июня 1941 г., в которой приводились данные по состоянию на 1 июня 1941 г.: «б) на Варшавском направлении (против ЗАПОВО) тридцать дивизий, в том числе: двадцать четыре пехотные, одна моторизованная, одна танковая и шесть танковых полков (всего четыре танковых дивизии), одна кавалерийская дивизия и восемь кавалерийских полков»567. Из «Разведсводки № 1 Разведывательного Управления Генштаба Красной Армии на 20 час. 00 мин. 22 июня 1941 г.» «общая численность группировок противника» определялась следующим образом: «На западном фронте в Варшавском районе 31 дивизия, из них 21 пехотная, одна моторизованная, четыре танковых и одна кавалерийская».

Выводы Разведсводки № 1 не соответствовали действительному положению вещей, смягчали масштабы вражеского вторжения и, по сути, дезинформировали адресата. Так, в частности, утверждалось: «1. Противник за 22.6 ввел в бой значительные силы: а именно 37–39 пд, 5 мд, 8 тд, а всего 50–52 дивизии. Однако, это составляет лишь примерно 30 % сил противника сосредоточенных к фронту (выделено мной. — М.А.)».

Из выводов сводки можно рассчитать, что если 30 % сил противника составляет 50–52 дивизии, то 100 % сил составит от 167 до 173 дивизии.

30 %, это — при отсутствии достоверной информации результат гадания, основанный на ошибочных представлениях, что противник не станет вводить сразу все силы на всем советско-германском фронте и это позволит сдержать агрессора, используя войска так называемого прикрытия. Но война развернулась не так: немецкие войска обрушились своими ударными группировками на всем протяжении западной границы Советского Союза.

На самом же деле число вторгнувшихся на советскую территорию только германских дивизий было много больше: от 121 до 127 дивизий от общего количества соединений, предназначавшихся для операции «Барбаросса» от 149 до 155 единиц, (с учетом 28 дивизий резерва), т. е. 82 %.

Происхождение 30 % и отсюда 167–173 дивизии как 100 %, можно объяснить только тем, что Генштаб РККА ориентировался на уровень 180 дивизий, как пороговый, с которого может быть начата агрессия против СССР.

1.6 «Прошу вас отозвать меня отсюда на Родину…»

(Из телеграммы генерал-лейтенанта Ф.И.Голикова из США Верховному главнокомандующему И.В.Сталину, наркому иностранных дел В.М.Молотову и начальнику Генерального штаба Красной армии маршалу Б.М.Шапошникову от 25 августа 1941 года)

22 июня 1941 г. из Великобритании поступила телеграмма от посла СССР И.М. Майского, сообщавшая о первой реакции английского правительства на вторжение Германии:

«… В 12 час. я был у Идена. Он начал с расспросов о содержании речи Молотова. Я его подробно информировал. Далее он заявил, что только сегодня утром беседовал с Черчиллем и на основании этой беседы считает нужным заявить, что объявление Германией войны Советскому Союзу ни в какой мере не меняет политику Англии, что ее действия в борьбе с Германией сейчас не только не ослабеют, но, наоборот, усилятся (здесь и далее выделено мной. — М.А.). … Вообще британское правительство теперь до максимума усиливает воздушную войну на западе с тем, чтобы отвлечь известное количество германских воздушных сил с востока и одновременно завоевать господство в воздухе над Северной Францией. Далее британское правительство готово оказать нам содействие во всем, в чем оно может, и просит лишь указать, что именно нам нужно. В частности, военная и экономическая миссии, …, могут вылететь в любой момент, если мы того пожелаем. Иден просил меня выяснить также, не нужна ли нам какая-либо помощь в морских делах? Например, не надо ли нам экспертов по постановке и вылавливанию мин? У англичан на этот счет имеется громадный опыт. Вообще, подчеркивал Иден, нам нужно только сообщить, что мы хотим, а британское правительство постарается, поскольку это в его силах, исполнить всякое наше желание…

Затем Иден перешел к вопросу о Криппсе. Он хотел бы, чтобы Криппс как можно скорее вернулся в Москву, однако ввиду инцидента с коммюнике ТАСС и болезненной реакцией на него со стороны Криппса Иден хотел бы знать, является ли Криппс для нас “персона грата”? Иден считал бы нецелесообразным в такой момент менять посла, но он готов это сделать, если бы мы того пожелали. Я заверил Идена, что подозрение Криппса ни на чем не основано, что отношение лично к нему у нас хорошее и что если у Криппса раньше были в Москве известные трудности, то это вытекало совсем из других, хорошо известных Идену причин. Иден был очень доволен моим ответом и заявил, что постарается срочно отправить Криппса в Москву»568.

В ответной телеграмме В.М. Молотова советскому послу в Великобритании было сообщено, что советское правительство не возражает, чтобы две группы английских представителей — «военная миссия и экономические эксперты» — были присланы в Москву569.

В этот же день, вечером по радио выступил премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль. Заявив, что «мы должны оказать России и русскому народу всю помощь, какую только сможем», он счел нужным напомнить, что «нацистский режим неотличим от худших черт коммунизма»:

«… В 4 часа этим утром Гитлер напал на Россию. Все его обычные формальности вероломства были соблюдены со скрупулёзной точностью. Между странами действовал торжественно подписанный договор о ненападении. Германия не высказала ни единой претензии по поводу его невыполнения. Под прикрытием его ложных гарантий, немецкие войска выстроили свои огромные силы в линию, протянувшуюся от Белого до Чёрного морей, и их военно-воздушные силы и бронетанковые дивизии медленно и методично заняли позиции.

Затем внезапно, без объявления войны, даже без ультиматума, немецкие бомбы упали с неба на русские города, немецкие войска нарушили русские границы, и часом позже посол Германии, который буквально накануне щедро расточал русским свои заверения в дружбе и чуть ли не союзе, нанёс визит русскому министру иностранных дел и заявил, что Россия и Германия находятся в состоянии войны.