Поля крови. Религия и история насилия - Карен Армстронг

Так Ближний Восток пережил жестокую инициацию в новую систему насилия и угнетения, созданную в колониальный период. Бывшие провинции могущественной Османской империи были грубо и почти в одночасье превращены колонистами в зависимый блок. Их законы заменяли иностранными кодексами, их древние ритуалы отменяли, а духовенство казнили, доводили до нищеты и публично унижали. Окруженные современными зданиями, институтами и улицами в западном стиле, люди не узнавали свои страны. Словно дорогого друга обезображивает у тебя на глазах смертельная болезнь… Особенно сложный переход к современности выдался у Египта, который всегда был одним из лидеров арабского мира: прямое западное правление в нем продолжалось дольше, чем во многих других ближневосточных странах. Постоянное иностранное присутствие вкупе с нехваткой духовного и морального лидерства создали в этой стране глубокое чувство тревоги и унижения, до которого ни англичанам, ни новым египетским властям не было дела. Некоторые реформаторы, принадлежавшие к традиционной египетской элите, пытались противостоять этому растущему отчуждению. Например, азхарский шейх Мухаммад Абдо (1849–1905) предлагал увязать современные законодательные и конституционные порядки с традиционными исламскими нормами, сделав их более понятными. Ведь люди были настолько озадачены секулярной юридической системой, что Египет, по сути, превращался в страну без закона!{1440} Однако лорд Кромер, который полагал, что социальная система ислама «в политическом и социальном смысле отжила свой век», и слушать об этом не хотел{1441}. Аналогичным образом Рашид Рида (1865–1935), биограф Абдо, хотел организовать колледж, наравне с исламским правом знакомящий студентов с современной юриспруденцией, социологией и наукой: в этом случае они смогут модернизировать шариат, не выхолащивая его дух, а также построить законы на подлинной мусульманской традиции, а не чужеземной идеологии{1442}.

Однако этим реформаторам не удалось вдохновить учеников, которые продолжили бы их идеи. Значительно больший успех имел Хасан аль-Банна (1906–1949), основатель ассоциации «Братья-мусульмане» и один из наиболее позитивных лидеров, заполнивших духовный вакуум, созданный модернизаторами{1443}. Школьный учитель, изучавший современную науку, аль-Банна знал, что без модернизации не обойтись. Однако он полагал, что у египтян, с их глубокой религиозностью, она может быть успешной лишь в сочетании с духовной реформацией. Их собственные культурные традиции послужат им лучше, чем чужеземные (и по большому счету чуждые) идеологии. Аль-Банну и его друзей потрясало и расстраивало политическое и социальное смятение в Египте, а также разительный контраст между роскошными жилищами англичан и лачугами египетских рабочих в зоне Суэцкого канала. Однажды ночью в марте 1928 г. шесть учеников упросили аль-Банну перейти к действиям, красноречиво сформулировав охватившую многих растерянность:

Той же ночью аль-Банна создал ассоциацию «Братья-мусульмане», которая положила начало широкой реформации мусульманского общества.

Ассоциация явно оказалась востребована: она превратилась в один из основных факторов египетской политики. К моменту убийства аль-Банны (1949 г.) она насчитывала 2000 отделений по всему Египту, причем была единственной египетской организацией, которая включала все социальные группы: государственных служащих и студентов, городских рабочих и крестьян{1445}. Никакой воинственности: делался акцент на социальной работе. «Братья-мусульмане» строили школы для детей рядом с мечетями и основали скаутское движение «Скитальцы», ставшее самым популярным молодежным движением в стране. Они организовали ночные школы для рабочих и курсы подготовки к экзаменам на право занимать государственные должности. В селах строили клиники и больницы, а скауты пытались улучшить санитарные условия в бедных районах, занимались медицинским просвещением жителей. Были основаны профсоюзы, знакомившие рабочих с их правами, – и на фабриках, где появлялись «Братья-мусульмане», рабочие могли молиться в мечети и получали достойную зарплату, медицинскую страховку и оплачиваемый отпуск. Все эти усилия показывали, что ислам не пережиток прошлого, а может стать серьезной силой, причем не только в духовном плане, но и в плане развития общества. Впрочем, это была палка о двух концах: деятельность «Братьев-мусульман» подчеркивала, что правительство не слишком печется об образовании и условиях труда. Поэтому они стали восприниматься не как помощь, а как угроза режиму.

Конечно, ассоциация не была совершенной: не хватало гибкости, самокритики и уважения к интеллектуальной сфере, а отношение к Западу было искажено колониальным опытом. Ее лидеры не терпели инакомыслия. Хуже того, со временем появилось террористическое крыло. После возникновения государства Израиль беды палестинских беженцев стали тревожным символом бессилия мусульман в современном мире, и некоторым показалось, что надо браться за оружие. Анвар Садат, будущий президент Египта, основал «общество убийц» для борьбы с англичанами в зоне Суэцкого канала{1446}. Другие военизированные группировки были связаны с дворцом и партией «Вафд», поэтому было, по сути, неизбежно, что некоторые «Братья» сформировали «тайный аппарат» («аль-джихаз ас-сирри»), который насчитывал около тысячи человек и был настолько засекречен, что большинство «Братьев» даже не слышали о нем{1447}. Аль-Банна осудил его, но контролировать был не в состоянии, а впоследствии «аппарат» внес мутную струю в ассоциацию и поставил под угрозу ее дальнейшее существование{1448}. Когда «аппарат» убил премьер-министра Махмуда ан-Нукраши 28 декабря 1948 г., «Братья» жестко осудили убийство, однако правительство воспользовалось случаем, чтобы принять меры против них. 12 февраля 1949 г. аль-Банна был застрелен на улице (почти наверняка по приказу нового премьер-министра).